18 ноября 1991 года злоумышленники бросили в окно Малого собора Донского монастыря бомбу с зажигательной смесью. Недавно отремонтированный храм сгорел почти полностью за считаные минуты. Во время восстановительных работ насельники монастыря разобрали пол и увидели массивную мраморную плиту с надписью: «Святейший Тихон, Патриарх Московский и всея России». А через несколько дней был найден и дубовый гроб со святыми мощами святителя Тихона (Беллавина) — одиннадцатого Патриарха Московского и всея Руси, который вступил на путь патриаршества 18 ноября 1917 года. День обретения его святых мощей Русская Православная Церковь празднует 22 февраля.

По прозвищу Архиерей

По воспоминаниям современников, в юности Василий Беллавин производил самое обыкновенное впечатление — не было в нем заметно никакой особой духовности, никакой печати избранничества. Происходил он из старинного священнического рода Беллавиных. Как и положено поповичу, отучился в Псковской духовной семинарии, а затем — в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Его однокурсник — протопресвитер Константин Изразцов — вспоминал: «Во все время академического курса он был светским и ничем особенным не проявлял своих монашеских наклонностей. Поэтому его монашество после окончания Академии для многих его товарищей явилось полной неожиданностью». Но все-таки почему-то именно «самого обыкновенного», простого и скромного Васю Беллавина прозвали его товарищи сначала Архиереем, а потом и вовсе Патриархом, хотя институт патриаршества в Русской Православной Церкви тогда еще не был восстановлен.

Миссия в Америке

Но прежде чем стать первым Патриархом после восстановления патриаршества на Руси, Василий Беллавин, принявший монашеский постриг с именем Тихон, девять лет отдал служению в далекой Америке. За этот период он совершил трехмесячное путешествие по Аляске, наставляя в вере местных жителей. Ему пришлось, как писал позднее он сам, «идти по тундрам пешком, спать двенадцати часов на земле, испытывать “короткость” в провизии и вести кровавую, но не всегда победоносную борьбу с комарами».

Итог пастырской деятельности подвижника на американской земле впечатляет: за годы его служения там были открыты десятки новых храмов, возведен величественный Свято-Николаевский собор на Манхэттене, начала работу первая православная духовная семинария, завершился перевод богослужебных текстов на английский язык.

Первый в списке с конца

Патриаршество на Руси упразднил царь-реформатор Петр I в 1700 году, учредив особую Духовную Коллегию, вскоре переименованную в Святейший Синод, который по сути являлся органом государственного управления Церковью. В разные годы во главе Синода стояли люди не только светские по своему душевному устроению, но порой вообще весьма далекие от Православия. Ненормальность подобного положения вещей была очевидна для многих, но решительные шаги по изменению ситуации были предприняты только в начале XX века. После Февральской революции медлить было нельзя. Был созван Поместный Собор, на который собралось 500 делегатов со всех концов страны. Патриарха решено было избирать в три этапа. Вначале выбрали 28 кандидатур, затем из них голосованием выбрали трех. На первом месте оказался архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) — 101 голос, за ним следовал архиепископ Тамбовский Арсений (Стадницкий) — 27 голосов. Митрополит Московский Тихон (Беллавин) набрал всего лишь 23 голоса. Но окончательное решение было не в воле человеческой, а в воле Божией: Патриарха было решено определить жребием.

Перед тем как вытянуть жребий, участники Собора помолились перед Владимирской иконой Божией Матери, которую перенесли из Успенского собора Московского Кремля, уже занятого большевиками, в Храм Христа Спасителя. Затем старец Алексий из Зосимовой пустыни вытащил жребий — с именем Патриарха Тихона. Так в восстановлении патриаршества соединились активное участие народа и Промысл Божий.

Анафема

Первый год патриаршего служения святителя стал началом поистине черной полосы в истории нашей Родины и в то же время началом мученического и исповеднического подвига Церкви Русской. По всей стране под улюлюкание приспешников новой власти шли массовые аресты и казни священнослужителей. В этой ситуации Патриарх Тихон обратился к своей пастве с воззванием. «Ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполнили свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Властью, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной», — говорилось в нем.

Но, несмотря на призывы к покаянию, Россия все больше погружалась в ад гражданской войны. В этой ситуации Патриарх Тихон принял сложное решение, которое поняли и приняли не все: он не благословил белое движение, хотя всем сердцем и по совести симпатизировал Деникину и Колчаку, о чем прямо сказал на одном из допросов на Лубянке. Церковь не должна была участвовать в политической борьбе, оставаясь со Христом и вне политики.

«Патриарх-людоед»

Однако даже оставаясь вне политики, Церковь не могла дистанцироваться от тех бед, которые, в том числе по вине новой власти, постигли русский народ.

В 1921 году в Поволжье начался голод, который спровоцировали гражданская война и засушливое лето. Доведенные до отчаяния люди ели глину, кору, полевых животных, были зафиксированы случаи людоедства. В этой ситуации святитель Тихон обратился к мировой общественности за помощью, использовав свои заокеанские связи. Благодаря его вмешательству почти 11 миллионов российских граждан каждый день получали помощь, которая, возможно, спасла их от голодной смерти. Был создан специальный церковный комитет помощи голодающим, который координировал продуктовые и денежные поступления из США и Европы. Однако большевикам не выгодно было столь быстрое решение вопроса, поэтому комитет был запрещен, а вместо этого объявлена акция по сбору средств в помощь голодающим уже от имени государства. На деле же этот сбор средств представлял собой акт вандализма по отношению к церковным святыням. Патриарх Тихон призвал весь церковный народ жертвовать в помощь голодающим любые церковные ценности, кроме богослужебных предметов. На этом и был построен расчет власти. Кампания по изъятию церковных ценностей повлекла за собой волну репрессий против православных христиан, отказывавшихся отдавать из храмов последнюю богослужебную утварь. Советская пресса называла Патриарха Тихона, который всеми силами стремился помочь страждущим людям, «Патриархом-людоедом».

«Я советской власти не враг»

В 1922 году началось систематическое преследование Патриарха Тихона властью. От него потребовали запрещения в служении всего оказавшегося за рубежом священноначалия. Сохранившиеся протоколы допросов показывают, что на Предстоятеля Русской Православной Церкви оказывалось колоссальное давление: были арестованы самые близкие ему люди — митрополит Никандр (Феноменов), епископ Иларион (Троицкий), келейник Яков Полозов (позднее он был убит, якобы грабителями). Но властям так и не удалось заставить Патриарха лишить сана зарубежных иерархов.

19 апреля 1923 года Патриарх Тихон был взят под стражу и препровожден во внутреннюю тюрьму ГПУ. О том, в каких именно условиях содержался страдалец и какие методы применяли к нему сотрудники Лубянки, красноречиво свидетельствует отчетный доклад начальника VI управления ОГПУ Евгения Тучкова: «Благодаря созданной для Тихона обстановке и условиям, где он содержался под стражей, а также правильно сделанного к нему подхода, Тихона удалось обломать, и он собственноручно написал раскаяние». Под раскаянием здесь подразумевается заявление Патриарха от 16 июня 1923 года, в котором, в частности, говорилось: «Я раскаиваюсь <…> в проступках против государственного строя и прошу Верховный суд <…> освободить меня из­под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».

Тем, кто упрекал его в соглашательстве с советской властью, святитель отвечал: «Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза».

Темная-темная ночь…

После освобождения из-под стражи Патриарх Тихон вновь начал совершать богослужения, и на них стекалось огромное количество народа, на который ни вынужденное «покаяние» Предстоятеля, ни попытки обновленченских раскольников вырвать у него из рук церковную власть не произвели ни малейшего впечатления. Однако пребывание в тюремных застенках пагубно сказалось на здоровье Патриарха: он почти ослеп, периодически падал в обморок. Зимой 1925 года у святителя обострилась болезнь почек, и его положили в частную больницу.

Патриарх предчувствовал свою кончину. 7 апреля, ближе к вечеру, он начал сильно волноваться, постоянно спрашивал, который час. Последние его слова перед смертью были таковы: «Теперь я усну… крепко и надолго. Ночь будет длинная, темная-темная». В 23:45 он в последний раз спросил о времени и, услышав ответ, сказал: «Ну слава Богу» — и начал широко креститься. Совершив третье крестное знамение, святитель испустил дух.

1 ноября 1981 года решением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Патриарх Тихон был канонизирован в лике исповедника с установлением дня памяти 25 марта. 9 октября 1989 года он был канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви и стоит во главе Собора новомучеников и исповедников Российских.

Газета «Православная вера» № 04 (624)