Протоиерей Игорь Бачинин — кандидат педагогических наук, магистр богословия, член Церковно-общественного совета по защите от алкогольной угрозы, член Коллегии Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви, председатель Иоанно-Предтеченского братства «Трезвение», руководитель Отдела по утверждению трезвости и профилактике зависимостей Екатеринбургской епархии, доцент Уральского государственного педагогического университета, зав. кафедрой теологии Уральского государственного педагогического университета, зав. кафедрой теологии Уральского государственного горного университета г. Екатеринбурга. Сегодня мы с ним беседуем.

— Отец Игорь, прежде всего хотелось бы узнать, что подвигло Вас заняться делом трезвения? Это послушание или душевная потребность? Вы хотите спасти Россию от пьянства или ставите перед собой более скромные задачи?

— Всё началось с того, что я сам начал жить трезво. Это произошло еще до моего воцерковления. И в самом начале моей церковной жизни, когда, будучи уже священником, я отказывался от вина на каких-то мероприятиях, мои товарищи, священнослужители, не всегда понимали меня, осуждали, считая это чуть ли не сектантством, приводили какие-то апостольские правила, о которых я тогда не знал. Я же недоумевал: неужели, чтобы стать христианином, я должен отказываться от каких-то жизненных принципов, например от трезвости? Тогда я решил посмотреть эти апостольские правила (а именно 51-е и 53-е), в которых говорится о том, что если епископ и пресвитер гнушается вина не подвига воздержания ради... Когда я почитал толкование на эти правила, а именно толкование епископа Никодима, то узнал, что они писались в ситуации, когда появились гностические секты, которые считали человеческое тело темницей для души. И чтобы освободить душу, нужно всячески эту темницу разрушать различными аскетическими упражнениями, в том числе отказом от мяса и вина. На самом же деле христианство учит, что наше тело — это храм души, который мы должны всячески украшать, в том числе подвигом воздержания. Об этом говорит и апостол Павел в Послании к римлянам: если соблазняется и претыкается брат мой, то я не буду есть мяса и пить вина. В данном случае, если я буду воздерживаться от употребления алкогольных напитков, — это будет и подвигом воздержания, и проявлением христианской любви к тем братьям и сестрам, которые страдают и гибнут от этого недуга. И я тогда трижды перекрестился и сказал, что — слава Тебе, Господи, — можно быть православным христианином и жить трезво. А сейчас я всё больше утверждаюсь в своем мнении.

В Русской Православной Церкви существует Иоанно-Предтеченское братство, которое объединяет более пятисот субъектов трезвенного просвещения. Это приходские общества, это согласия трезвости, это группы трезвости при храмах. В частности, у нас есть одно общество трезвости, расположенное в Санкт-Петербурге, которому более 128 лет! Это общество при Феодоровском соборе в Санкт-Петербурге, которое имеет такую глубокую традицию еще со времен царской России. Там я имел возможность общаться с людьми, которые в четвертом поколении являются трезвыми, и видел, что это совершенно другие люди!

— Расскажите об этом подробнее.

— Это невозможно передать словами, нужно просто видеть. Они выглядят совершенно по-другому, они мыслят, рассуждают, проявляя большой кругозор и, самое главное, духовный опыт. Общаясь с ними, я поймал себя на ощущениях, подобных тем, которые испытывал рядом с духоносными старцами. Ведь мы часто такие христиане, которые вовсе не являются светом миру, к чему призывал нас Христос, а, наоборот, являемся для мира соблазном, нам не хотят подражать и даже, напротив, указывают на нас: посмотрите, вот они христиане, что они творят...

— Батюшка, а что лично Вас толкнуло к полному отказу от алкоголя? У Вас были проблемы?

— Нет, лично у меня никаких проблем не было. Но будучи еще совсем молодым человеком, я познакомился с трудами Ф.Г. Углова. Я узнал, как проходит процесс опьянения человека, как происходит разрушение эритроцитов, закупоривание клеток головного мозга и т.д. И я решил тогда, что не хочу этого, хочу жить трезво.

— С чего началось Ваше служение на трезвенном поприще?

— Нужно было понять, каково отношение внутри Церкви к этой нашей христианской добродетели. Выяснилось, что современному христианскому сообществу нужно доказывать ее важность. Еще в Евангелии от Луки говорится, что Архангел Гавриил, благовествуя о рождении Иоанна Предтечи его отцу Захарии, говорит, что тот будет велик перед Господом, исполнен Духа Святаго от чрева матери своей и не будет пить вина. Поэтому в дореволюционных обществах трезвости Иоанн Предтеча был покровителем. И еще в 1914 году Синод нашей Православной Церкви учредил Всероссийский праздник трезвости 11 сентября — в день Усекновения главы Иоанна Предтечи. А в 2014 году Синод возродил эту традицию, и с тех пор в этот день мы стараемся проводить пропаганду трезвого образа жизни. До революции в России насчитывалось примерно 1767 обществ трезвости. В основном это были церковные общества. Я узнал об этой традиции, познакомился с сохранившимися обществами, и мы начали заниматься этой деятельностью у себя на приходе. У меня есть книжечка «Приходская школа трезвости», рассказывающая о том, как организовать работу со страждущими людьми. Мы провели исследования, узнали о 38 обществах, существовавших в нашей епархии, нашли данные о том, что несколько священномучеников были руководителями трезвенных приходских обществ. Священномученик Владимир Богоявленский, который одним из первых пострадал в 1918 году, покровительствовал всячески трезвенному движению, при нем состоялся первый съезд практических деятелей утверждения трезвости. Священник Философ Орнатский был руководителем общества религиозно-нравственного просвещения, и на основе этого общества возникло Александро-Невское общество трезвости, в котором состоял святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Работая в архивах, мы узнали, что родоначальниками хорового пения у нас на Урале были как раз общества трезвости, которые занимались просветительской работой. У нас почему-то считается, что трезвость нужна пьяницам, в то время как она является обязательным условием спасения. Как говорилось на уже упомянутом съезде в 1911 году, основная причина пьянства — нравственно-религиозная, т.е. люди забыли о трезвости как об условии спасения, ведь сказано, что пьяницы Царствия Небесного не наследуют.

— Расскажите о методиках трезвенного служения, которые вы переняли из опыта дореволюционных обществ трезвости.

— Ну вот, например, практика зароков и обетов трезвости, есть особое чинопоследование молебного пения на изъявление обета трезвости. Это такое духовное средство борьбы со страстью пьянства. Дав обет, человек начинает молиться и жить активной церковной жизнью, понимая, что без помощи Божией он этот обет исполнить не сможет.

— Как это происходит?

— Человек перед крестом и Евангелием дает обещание, что он отказывается от употребления вина и других веществ, меняющих сознание человека, а также от сквернословия — на определенный промежуток времени. Эта практика родилась в недрах нашей Церкви. Когда мы изучали традицию, то в отчетах Синоду говорилось, что большинство людей давало обет трезвости на один год. Это не означает, что через год можно снова начать пить, просто этот срок — как напоминание об обещании, данном Богу. Были люди, которые давали обеты на 3, 7 лет и даже на всю жизнь. Мы уже 18 лет используем эту практику обетов трезвости, и людей, которые приобрели уже опыт церковной, трезвой жизни, прожили по обету трезвости 5–7 лет и уже укоренились в своем намерении, я благословляю давать обеты на всю жизнь. Смысл обета в том, что человек просит у Бога помочь ему побороть страсть, с которой он сам справиться не может.

— Отец Игорь, согласны ли Вы с распространенным мнением, что русские люди особенно расположены к пьянству, что это чуть ли не национальная черта нашего народа?

— Я не только в корне не согласен с этим мнением, но и считаю это прямой ложью и клеветой на русских людей. Существуют цифры, которые говорят о том, что русские люди раньше пили гораздо меньше тех же французов, немцев и американцев. Эти данные я почерпнул из словаря Брокгауза и Эфрона. Считаю, что трезвость — это наша христианская традиция.

— Батюшка, у Вас есть ответ на вопрос: почему люди пьют?

— Конечно, есть. Таким внешним образом они пытаются решить свои внутренние проблемы, это первый мотив. А второй — мы живем в нетрезвом обществе. Еще в 1895 году Министерство финансов под руководством С.Ю. Витте выступило с инициативой создать попечительство о народной трезвости. И государственные мужи того времени прекрасно понимали: трезво жить человека нужно учить так же, как учат читать и писать. Методика борьбы с пьянством заключалась в том, что люди знали: пьяницы Царствия Небесного не унаследуют, и если человек умирал в пьяном виде, его хоронили перед входом на кладбище, за оградой. И это был урок для всех, кто приходил на кладбище хоронить или навестить могилы близких: вот здесь лежит тот, кто не унаследовал Царствия Небесного. И поскольку большинство населения России были крестьяне, они прекрасно видели, как живет семья этого пьяницы, какие у него дети. Всё было наглядно и понятно. Кстати, выдающийся русский педагог С.А. Рачинский в 1882 году организовал общество трезвости. Это случилось, когда он однажды увидел одного из своих учеников в пьяном виде на каком-то сельском празднике. И он сделал для себя очень важный педагогический вывод: я ничего не сделал для этого молодого человека, чтобы воспитать, закалить его волю против недуга пьянства. И Рачинский нашел способ изменить это, поняв, что вырастить трезвого человека можно только примером собственного трезвого образа жизни. У себя в области мы уже четырнадцать лет реализуем такой профилактический социально-педагогический проект, который называется «Будь здоров!». Ребятам, участникам этого проекта, мы задавали такой вопрос: «Что нужно сделать, чтобы вы не пили?». И эти дети отвечали: «Нужно, чтобы взрослые не подавали нам такого примера». Оказывается, всё предельно просто: чтобы молодое поколение вело трезвый образ жизни, нужно, чтобы родители не подавали им плохого примера! Тогда общество будет трезвым.

— Русская Церковь, общества трезвости учитывают социальный аспект проблемы? Вот, предположим, перед вами человек, который всю жизнь проработал на Уралмаше, отдал этому всю свою жизнь. И теперь всё это превратилось в ничто. Человек ходит по этим, образно говоря, «руинам» и оплакивает их, а над ним и его жизнью еще и глумятся... Что такого веского Вы можете сказать этому человеку с разрушенной и обесцененной судьбой, чтобы он перестал пить?

— Я ему скажу, что его проблема не решается таким образом. Она решается другими средствами. Я говорю ему: «Давай, приходи, исповедуйся, и ты почувствуешь в своей душе изменения, которые произойдут».

— И они происходят?

— Конечно! Я видел это много раз. Человек начинает воцерковляться, вести трезвую жизнь. И постепенно всё налаживается. И работа появляется, достаток. Однажды к нам в храм пришел бомж, задрал свои лохмотья, а у него на ногах раны с червями. И вот он пришел в храм, мы приняли его. Постепенно всё стало меняться, я видел, как Бог начал помогать ему изменить жизнь. Почему-то мы ждем чего-то от государства, а от Бога не ждем. Сейчас такое время, когда всем нужно учиться упованию на Бога. А что касается аргумента, который я часто слышу: мол, нет работы, вот я и пью — то мне трудно принять это. Даже в нашей депрессивной области есть примеры, когда люди находят себе дело. Вот, скажем, деревня. Много земли, в лесу грибы. Приезжают люди из Средней Азии, непривычные к нашим непростым климатическим условиям, и находят себе работу, обрабатывают землю и т.д.

— Как Вы это объясняете?

— А всё дело в их ценностях, которые они не утратили. Трезвость, терпение, трудолюбие и почитание старших. Они помнят об этом. А чьи это ценности? Прежде всего, христианские, но христиане чаще всего им не следуют. Решение всех проблем лежит в области нашего мировоззрения. Мы живем в трудное время, но это расплата за те годы, когда мы строили свою жизнь без Бога. То, что мы видим сейчас,— это плоды той жизни. Слава Богу, что мы сохранили свою государственность, национальное самосознание, Церковь как социальный институт. И Церковь наша начала развиваться, возрождать приходскую жизнь. И если кто-то пьет из-за того, что не видит перед собой перспективы, это не значит, что ее не существует. Вот приезжают к нам в область наши братья — монахи, собирают иван-чай, находят способ его ферментировать, варят варенье из сосновых шишек, везут в Москву, продают там, за границу продают, начинают развивать приходскую жизнь. Когда игумен этого монастыря приехал в депрессивную деревню, чтобы начать там возрождение церковной жизни, он зашел в один из домов. Так там человек, который живет в лесу, топит печь досками, которые он отдирает от собственного пола! О чем это говорит? Кто должен ему изменить его жизнь? Когда человек начинает что-то делать, Господь начинает ему помогать.

— Давайте поговорим о приходской жизни…

— Очень живая тема — приходская жизнь, ее возрождение, поиск новых форм общения с прихожанами. Это одна из приоритетных задач. Возрождение человеческой души гораздо важнее строительства новых храмов. Мы почему-то ждем, что власть за нас что-то сделает — да ничего она за нас не сделает! И почему мы во власть верим, а в Бога не верим? Мы ищем формы приходской жизни, вовлекаем в нее людей и видим, как люди преображаются, решаются их проблемы, то есть это реальное живое дело — упование на Бога.

— И одна из форм приходской жизни Вашего прихода — это общество трезвости?

— Да, это некий ресурс, который собирает активных, деятельных, неравнодушных людей. И на примере нашего общества, обществ нашей епархии, которые объединены в братство, могу сказать: там нет депрессивных настроений. У нас на приходе примерно 120 человек являются членами общества трезвости. Вступить в общество можно после того, как человек дает обет трезвости, даже если он непьющий. Мы проводим занятия для страждущих, для их родственников. У нас есть психологи, которые консультируют тех, кто в первый раз обращается к нам за помощью. У нас есть приходской хор, мы издаем журнал «Трезвое слово», осуществляем социальный проект «Будь здоров!», который имеет профилактическую направленность. Еще мы участвуем в различных грантах, у нас даже было два реабилитационных центра — для мужчин и для женщин. На кафедре теологии педагогического университета наши трезвенники ведут научно-исследовательскую работу, защищено уже более сотни магистерских работ, а также кандидатские и докторские диссертации по данной теме.

У нас есть передача на телеканале «Союз», есть свой сайт, три общественных организации, братство православных следопытов, дружина православных следопытов, работает воскресная школа, приходская служба милосердия, есть сестричество милосердия. И еще мы организовали совместно со Свято-Тихоновским гуманитарным университетом в Москве и Русской христианской гуманитарной академией в Санкт-Петербурге магистерскую программу по христианской психологии.

— Батюшка, скажите, а работаете ли вы с людьми, которые страдают не от алкогольной, а каких-либо иных видов зависимости?

— К нам приходят взрослые люди с игровой зависимостью, например.

— И они дают обеты?

— Дают. В нашем понимании трезвость — это не отказ от алкоголя, а прежде всего здравое отношение к самому себе. И еще раз хочу повторить: главное — это мировоззрение человека. Как только он начинает воцерковляться, регулярно исповедоваться и причащаться, Бог начинает помогать. Я это видел много раз.

Газета «Троицкий листок» № 06 (86)