18 ноября Церковь совершает празднование святых отцов Поместного Собора 1917–1918 годов. Это новый праздник, он был установлен решением Священного Синода в мае 2017 года и приурочен к дню избрания Патриарха Тихона.

Главное деяние этого Собора — именно избрание первого после долгого Синодального периода Пат­риарха Московского и всея Руси. Главное, но не единственное: Собор выработал сотни документов, которые отнюдь не канули в небытие, но легли в основу позднейших решений Архиерейских Соборов. На протяжении трех своих сессий Собор неоднократно обращался — сначала к Временному правительству, затем к «власти рабочих и крестьян» — с призывами остановить брато­убийство и святотатство, разорение монашеских обителей и храмов. Что касается состава Собора, то он являл собою всю полноту Церкви — в нем участвовали архипастыри, пастыри, настоятели и наместники крупнейших монастырей, а также благочестивые миряне, избранные на местах, они составляли более половины делегатов.

И среди тех, чью память мы молитвенно почтим 18 ноября, также есть все — и сам Патриарх, и архиереи, и приходские священники, и монахи, и миряне. Это те делегаты Собора, которые впоследствии стяжали мученические венцы и были прославлены Церковью. Список большой, и сказать здесь хотя бы несколько слов о каждом — невозможно. Потому остановимся на прославленном Церковью делегате Собора, имевшем самое непосредственное отношение к Саратову — священномученике Гермогене (Долганёве). Он вошел в историю как епископ Тобольский, но Саратов помнит его как своего правящего архиерея. В январе 1901 года архимандрит Гермоген был хиротонисан во епископа Вольского, викария Саратовской епархии, а в марте 1903 года стал епископом Саратовским и Царицынским.

Епископ Серафим (Мещеряков), хорошо знавший владыку Гермогена по его прежнему — еще не архиерейскому — служению в Тифлисе (Тбилиси), с долей иронии писал: «Достанется саратовским батюшкам; они такого фанатика религиозного еще не видели и не слыхали. Он им покажет, что значит архиерей-аскет!». Меж тем «фанатизм» и «аскетизм» владыки Гермогена заключались, прежде всего, во всецелом предании себя и своей судьбы Христу, в жертвенной верности Истине. Отсюда его принципиальность и твердость в церковных вопросах, многим казавшаяся излишней; отсюда абсолютная нетолерантность (выражаясь сегодняшним языком) к тому, что несовместимо с христианским благочестием; отсюда и отсутствие страха перед сильными мира сего, хотя бы даже и самыми сильными. И он действительно платил за это дорогую цену. Много скорбей пришлось ему претерпеть — еще до революции, еще от своих… И пересказать все это, осветить всю церковную и общественно-политическую деятельность епископа Гермогена в пределах газетной полосы — невозможно. Потому — остановимся на его десятилетнем служении на саратовской земле и на том, что удалось ему сделать за это время.

Как деятельному патриоту России этому архипастырю были глубоко чужды всякие формы устранения от политических и общественных событий: он участвовал во всем, и его голос слышали все. Он приложил огромные усилия, чтобы вразумить и остановить саратовских рабочих, готовых кинуться в пламя революции 1905 года. В те тяжелые, напряженные дни он служил и проповедовал ежедневно, призывая людей «крепко держаться веры Христовой» и не поддаваться на провокации. Не ограничиваясь словами, владыка организовал сбор помощи для тех рабочих, которых зачинщики забастовок лишили заработка. Епископ предложил рабочим собираться вместе для решения вопросов религиозной и общественной жизни. На одном из таких собраний было решено выстроить новую церковь, которая принадлежала бы рабочим. Это хорошо известный саратовцам храм в честь Казанской иконы Божией Матери на Улешах. В начале века там была окраина — Солдатская слободка.

Огромное значение придавал саратовский архипастырь миссионерской и просветительской деятельности, защите того, что мы теперь называем традиционными ценностями. Он создал Общество религиозно-нравственного просвещения, центром которого стала церковь-часовня в честь иконы Пресвятой Богородицы «В скорбех и печалях Утешение» при Архиерейском доме — ныне любимая многими церковь «Утоли моя печали». Там ежедневно проводились беседы, сопровождаемые общей молитвой, раздачей информационных листков и брошюр, которые издавались обществом. Беседы с личным участием владыки Гермогена, где бы они ни проводились, всегда собирали массу народа.

За время пребывания владыки Гермогена на Саратовской кафедре в городе было построено восемь новых храмов, а всего в епархии — 50. В их числе и «Утоли моя печали», и Серафимовский, находившийся тогда «на конце города». Это был если не первый, то уж точно один из первых в России храмов, освященных во имя саровского подвижника. При нем действовал детский приют. Владыка Гермоген основал несколько монастырей, в том числе и Свято-Троицкий в Хвалынске.

Духовенство видело заслугу этого архиерея в оздоровлении церковной жизни: как писала в 1910 году газета «Братский листок», при нем прекратилась «всякая протекция» и практика взяток, то есть покупки наиболее выгодных приходов; епархиальные должности были заняты людьми, которые им соответствовали; бедные батюшки из сельской глубинки почувствовали наконец внимание и заботу архиерея.

Очень любили владыку крестьяне: каждая его архипастырская поездка на сельские приходы была для них великим праздником. А вот «передовая» интеллигенция относилась к «фанатичному Гермогену» совсем иначе, особенно после того, как он восстал против постановки антихристианских пьес модных в ту пору авторов и против чествования отлученного от Церкви Льва Толстого.

Протоиерей Сергий Четвериков, постоянно работавший с архиереем, писал в «Саратовских епархиальных ведомостях»: «Что меня особенно поражало и привлекало в Преосвященном — это его совершенно юношеская отзывчивость на всякое доброе начинание… <…> Себе он не принадлежал. В любое время дня к нему являлись гимназисты, гимназистки, и он выходил к ним и беседовал подолгу. Он мог поехать в гости к какому-нибудь благочестивому мещанину… <…> Исполненный глубокой пламенной веры, он является не кабинетным администратором… а живым практическим деятелем… жаждущим быть на народе, молиться с ним, утешать его, наставлять, нести на себе все его немощи и болезни».

Однако чем дальше, тем больше становилось у епископа Гермогена врагов. Множились и клеветники, и доносчики, буквально каждый его шаг вызывал ажиотаж в «левых» газетах. Великим утешением для владыки стала поддержка святого Иоанна Кронштадтского. 13 октября 1908 года тот записал в своем дневнике: «Господи, защити и удержи в Саратове епископа Гермогена, и да не премогут его нечестивые».

Бог удерживал владыку Гермогена в Саратове до января 1912 года. Роковыми стали конфликт с обер-прокурором Святейшего Синода Владимиром Саблером и с императрицей Александрой Феодоровной, тоже ныне прославленной — из-за Григория Распутина, на которого епископ Гермоген (на тот момент член Синода) пытался повлиять. Результатом всего этого стали исключение из Синода и ссылка в Жировичский монастырь. Нам остается надеяться, что там, в Царстве Небесном, наши очищенные страданием святые наконец поняли друг друга, и все их земные скорби утонули в нетварном свете.

Мужественное и жертвенное служение епископа Гермогена в Тобольске после большевистского переворота, его мученичество — тема отдельная. Сообщу лишь, что после ареста его пытались спасти, верующие готовы были собрать деньги на выкуп, но владыка ответил: «…какой же я отец, который будет вводить детей в такие громадные расходы». В июне 1918 года большевики посадили владыку на пароход «Ока» и утопили в сибирской Туре. Святые мощи священномученика Гермогена пребывают сейчас в Покровском храме Тобольского кремля. Мощевик с частицей его мощей есть и у нас в Саратове — в Свято-Троицком кафедральном соборе.

Газета «Православная вера», № 11 (727), ноябрь 2023 г.