Ровно сто лет назад — 5–6 октября 1918 года — в Большом зале Саратовской консерватории состоялся… нет, не концерт, а что-то вроде театрального действа: «суд над попами», как назвали это представление большевистские газеты. На скамье подсудимых в тот день оказались почти все представители Епархиального совета, епископ Вольский Герман (Косолапов) и известный в Саратове проповедник, любимый народом пастырь протоиерей Михаил Платонов. Дело саратовского священства длилось целый год и для двоих фигурантов — священномученика Германа и священномученика Михаила — закончилось внесудебной расправой и мученическим венцом. 10 октября Православная Церковь вспоминает об их подвиге.

Запрещенная панихида

Формальным поводом для начала преследования отца Михаила Платонова стала проповедь, которую он произнес в Свято-Серафимовском храме Саратова. Тогда священник в краткой молитве помянул невинно убиенного бывшего императора Николая Романова; в представлении органов власти это превратилось в панихиду по Царской семье, якобы за проведение которой батюшка был арестован. О расправе над государем отец Михаил узнал из советских газет. Нужно отметить, что советская власть долго скрывала от народа факт убийства царя, а когда его всё же пришлось обнародовать, чекисты получили негласный приказ отслеживать и подавлять как контрреволюционные все сочувственные отзывы об убиенном.

Может быть, отец Михаил звал церковный народ отомстить за совершенное убийство? Вовсе нет. Как показало следствие, вина священника состояла в том, что он напомнил: преступников, без суда и следствия убивших помазанника Божия, самих ждет Божий суд.

24 августа отец Михаил Платонов был арестован. В самом факте ареста священника не было ничего для того времени необычного. Но в дело вмешалось высокое политическое руководство в лице Троцкого, который во время своего краткого визита в Саратов в сентябре 1918 года остался недоволен тем, как здесь ведется антицерковная пропаганда. В ответ на это председатель Саратовского губисполкома В. П. Антонов-Саратовский пообещал провести показательный «процесс над попами», в котором фигурировали бы высшие церковные чины.

Теория заговора

И сторона обвинения засучила рукава. Конечно, отца Михаила они могли «упечь», не сильно напрягаясь, — ведь факт молитвенного поминовения «кровавого деспота» был налицо. А уж доказать, что слова «Господи, упокой душу раба Божия Николая» наносят непоправимый вред «народной власти», — это, знаете ли, товарищи, дело техники! Но как привязать к этому делу целый Епархиальный совет? Да еще так, чтобы соблюсти видимость законности… Это позже, в 30-е годы, священника можно было расстрелять за то, что он, скажем, «японский шпион». А в 1918 году обвинению пришлось изрядно попотеть, прежде чем выдвинуть версию о глобальном заговоре духовенства против советской власти. Выглядела она так: священник Михаил Платонов настроил прихожан против власти Советов, а Епархиальный совет инсценировал для верующих города Саратова закрытие Серафимовского храма, чтобы они подумали, будто бы это сделала советская власть, и возненавидели ее. На основании этих смехотворных измышлений были арестованы епископ Вольский, викарий Саратовской епархии, Герман (Косолапов), протоиерей Алексий Хитров, иерей Николай Докторов, иерей Евгений Шкенев, Петр Петрович Львов и Евгений Николаевич Аниров.

На самом деле, Свято-Серафимовский храм оставался без священника всего несколько дней. Это и неудивительно. Найти замену отцу Михаилу было непросто: в это время свирепствовала эпидемия испанки, и клирики ближайшего Крестовоздвиженского храма были больны.

Кроме того, епископ Герман (Косолапов) рассудил так: если оставить храм закрытым, то прихожане будут активнее хлопотать за своего пастыря. С точки зрения стороны обвинителей, это была уже явная крамола и подстрекательство к бунту.

Нужно признать, что Владыка Герман не был опытным управленцем и допустил несколько ошибок бюрократического характера: не вовремя подписал нужную бумагу, дал некоторые распоряжения устно, а не письменно. Все это сторона обвинения представила как явные свидетельства преступного умысла и потребовала для фигурантов дела ни много ни мало высшей меры наказания.

…для иудеев соблазн

5 октября в Большом зале Саратовской консерватории собрались государственные обвинители, судьи в количестве семи человек (аналог суда присяжных), адвокаты подсудимых. Допрос фигурантов дела, прения сторон — всё это происходило публично при огромном стечении народа. Однако внешнее сходство с настоящим судом только подчеркивало фарсовый характер происходящего.

Один из главных «актеров» этого фарса (он же, вероятно, и автор вышеизложенной «теории заговора») — главный обвинитель Гикель Хацкелевич, недоучившийся студент Харьковского технологического института, возможно, имевший опыт работы в судебной сфере. Именно он вступил на суде с отцом Михаилом Платоновым в известный диалог о границах христианского повиновения власти.

Хацкелевичу нельзя отказать в определенной логике. Он не отрицал, что советская власть была захвачена силой. Значит — делал он вполне логичный и вместе с тем провокационный вывод — она не может считаться легитимной? Кроме того, эта власть безбожна. Не является ли в этом случае обязанностью христианина поднять оружие против этой власти? Не должен ли пастырь призвать паству к вооруженному сопротивлению?

Хацкелевич бьет точно в цель. И многие сегодня, обвиняя Церковь в пассивности, соглашательстве, фактически повторяют его логику. Но это логика бунта. Это логика людей, утопивших Россию в потоках крови.

Отец Михаил смог явить на этом процессе другую логику: логику христианина, который подчиняется власти, который молится за проклинающих, который благословляет гонящих. Эта та самая «нелогичная логика», которая для иудеев соблазн, для эллинов безумие (ср.: 1 Кор. 1, 23)… Логика, победившая мир.

Ответ священномученика Михаила и сегодня для многих прозвучит соблазном и безумием: «Если вы скажете: “Сочувствуете ли?”, я скажу: “Нет”. Относительно послушания — дело другое. В чьих бы руках власть ни находилась, хотя бы самых нехороших людей, которым я не сочувствовал бы, тем не менее я считаю ее такой, которой я обязан повиноваться. Если царь — ему должен повиноваться; республика — тогда той власти, которая там есть. <…> за веру и Отечество можно выступить только по указанию законной власти. Но чтобы теперь всякий человек вздумал взять оружие и выступить на защиту — это я считаю не только безумием, но и антихристианским делом».

Dura lex

Несмотря на очевидную недоказанность обвинения, пролетарский суд после долгого обсуждения вынес приговор по полной программе: гражданина Платонова Михаила Павловича приговорить к расстрелу, епископа Германа и протоиерея Алексия Хитрова — к пятнадцати годам лишения свободы с применением общественных работ. Остальных обвиняемых освободили в зале суда, условно осудив на десять лет каждого.

Дальнейшие действия пролетарского правосудия не поддаются уже вообще никакой логике. Адвокаты епископа Германа подали кассационную жалобу, и она была удовлетворена по причине того, что на одном из протоколов поставили лишнюю подпись. Кассационный отдел рекомендовал саратовскому трибуналу разыграть драму суда еще раз.

Второй суд с теми же фигурантами состоялся в том же зале 11 января 1919 года. На этот раз приговор был гораздо более «мягким»: всего-навсего двадцать лет тюремного заключения для отца Михаила и пятнадцать — для епископа Германа. Протоиерей Алексий Хитров был освобожден в зале суда.

Видимо, на суд подействовала мощная волна поддержки, которая сопровождала узников совести во время первого процесса: прихожане и духовенство храмов Саратова и Вольска вели сбор подписей за отмену приговора и пересмотр дела. Под этими воззваниями было собрано около десяти тысяч подписей верующих.

Однако то, что не сделал трибунал, довершила Чрезвычайная Комиссия: 9 октября 1919 года епископа Германа (Косолапова) и иерея Михаила Платонова казнили во внесудебном порядке «за антисоветскую агитацию» и как непримиримых врагов рабоче-крестьянской власти. Вместе с ними к расстрелу приговорили еще 13 человек. Смертный приговор был приведен в исполнение в ночь с 9 на 10 октября 1919 года на Воскресенском кладбище.

Перед казнью палачи предложили узникам отречься от Бога. Святые мученики отказались. Сохранилось предание, что перед смертью Владыку Германа осиял свет, и он поднялся над землей. Но это не помешало чекистам предать его и всех остальных лютой смерти.

Газета «Православная вера» № 19 (614)