Наталью Музафарову, соцработника Покровского собора Саратова, хорошо знают не только прихожане, но и ее многочисленные подопечные. Если у человека случается беда, Наталья быстро подключается и начинает аккумулировать на решение проблемы всех своих знакомых, а порой и незнакомых людей. Бывает достаточно ее поста в социальной сети, чтобы человек, оказавшийся в жизненном тупике, получил необходимую поддержку. Чуткое, отзывчивое сердце Натальи взращивалось отнюдь не в оранжерейных условиях житейского благополучия. Мама пятерых детей, не имеющая собственного жилья, она много лет скиталась по съемным квартирам. Знает Наталья и что такое тяжелая болезнь близкого человека. Но Господь никогда не оставлял ее один на один с бедой. А еще у нашей сегодняшней героини редкий дар облекать сокровенные чувства в слова — сказывается 25‑летний стаж в журналистике. Ее дневниковыми записями о крестном ходе в Вавилов Дол зачитывались многие православные саратовцы. В преддверии светлого праздника Пасхи мы попросили Наталью поделиться воспоминаниями о ее личном опыте проживания Воскресения Христова. Получилось несколько историй — очень разных, но неизменно наполненных искренней благодарностью Господу за благой дар личного знакомства с Ним.
Пасха в роддоме
Саратовская область, Ивантеевка, 1978 год. Мне шесть лет, и это первая Пасха, которую я помню. Незадолго до праздника дед резал поросенка. Смолил его, давал пробовать хвост и уши. Кто ж тогда знал про дни строгого говения и приготовления себя к Светлому Христову Воскресению! Помню, как тщательно готовили к празднику дом, как блестела перемытая посуда. На плите шкворчало сало, прабабушка делала кровяную колбасу. Бабуля пекла пироги, ватрушки, пасочки.
1991 год. Мне 19 лет, и это первая Пасха, которую я встречаю с будущим супругом Михаилом, тогда еще женихом. Пасха была 7 апреля, на Благовещенье. В памяти — разливы талой воды, огромная лужа, которую мы с Мишей никак не решаемся перейти. Тогда я впервые поняла, что люблю. И что это, скорее всего, навсегда.
А через год я отмечала Пасху уже в роддоме — в Чистый Четверг родилась наша первая дочка Зинаида. На следующий год ее день рождения выпал на само Христово Воскресение. Тогда я впервые испекла куличи. Рецепт вычитала в журнале. Так куличи готовила одна известная питерская священническая семья. Прошло много лет, а рецепт я не меняю.
Баба Вера и ее клюка
У меня уже две дочки, на Страстной мою окна. Одета по-молодежному, в шорты — удобно же. Магнитофон орет на весь околоток — для настроения. Соседка баба Вера подошла сзади и огрела меня клюкой по спине: «Чего творишь? Совсем ополоумела?!». Я остолбенела, а потом очень сильно злилась на нее. В тот год я опять пекла куличи. Сама не знаю почему, вдруг решила впервые сходить в церковь, чтобы их освятить. Собралась, пришла к храму ранним пасхальным утром. А храм закрыт! Никого вокруг, кроме учительницы моей младшей сестры. Посокрушались вместе, что в такой святой праздник храм закрыт! Обе не знали, что служба пасхальная — ночью. Она мне рассказывала про покойного мужа. Дескать, все бы ему сейчас простила!
Набравшись житейской мудрости, пришла домой и решила с бабой Верой помириться. Выбрала куличик покрасивее, поставила его на серебряное блюдце. Блюдце особое — осталось от чайной пары — дорогая сердцу память от бабушки с Севера. Когда дети чашку разбили, как я яростно ругалась на них! Потом самой стыдно было. Вот и решила: «Свое лишь то, что ты отдал» — подарю бабе Вере блюдце! К тому времени Слово Божие уже потихоньку проникало в меня.
…Обернулась баба Вера, увидела меня и растаяла. Предложила котлет, я не отказалась. И навек запомнила ту трапезу. В оборот меня тогда взяла баба Вера, начала учить церковной жизни, с клюкой своей сопровождала меня на богослужения. Так благодаря ее клюке я и стала воцерковляться потихоньку.
Куличики для мамы и тетушек
Годы шли, дети подрастали, и я стала брать их на Пасху в храм, к Причастию. В ночь шли пешком, а идти далековато — сначала через пустошь, потом через мост. Жути нагоняли шорохи леса и всплески реки. Храм располагался рядом с редакцией районной газеты, в которой я тогда трудилась. Заводила детей в редакцию, устраивала на диванчике, и они тут же засыпали, уставшие после долгого ночного путешествия. А сама возвращалась в храм. Будила детей под конец службы, все вместе причащались и шли, сияющие, домой.
У нас в семье сложился ритуал: перед ночной службой мы с детьми, нагруженные своей пасхальной снедью, еще заходили за куличами сначала к маме, потом к двум тетушкам. После службы в четыре утра обратным порядком заносили родственникам освященные куличи и яйца: сначала тетушкам, потом мамочке. Мама всегда встречала нас пирогами, от нее вкусно пахло ванилью. Я прижималась к ней, теплой, холодными обветренными губами. Счастье мое памятное!
А потом была первая Пасха без мамы. Весь пост не расставалась с Псалтирью, так и стояла у икон. А летом, на мамин день рождения, у нас родился Петр. Жизнь продолжалась.
Приходская Пасха
2012 год. Мы жили в Подмосковье, в селе Гжель. Тогда я впервые узнала, что такое приходская Пасха. Всем приходом после службы остались на трапезу и разговлялись. Так тепло и хорошо! И радость одна на всех. Всем приходом разбирали Евангелие, батюшка толкование приводил из святых отцов. А я рассказывала про наш саратовский крестный ход в Вавилов Дол. Слушали гжельцы, слушали, а потом человек пять встали и сказали: «Мы тоже пойдем!». Из этих гжельцев, прошедших наш крестный ход, один человек стал священником. Да и другие судьбоносные встречи были — наши крестоходцы потянулись в Гжель за невестами.
Танина радость
2017 год. Первая моя Пасха в Саратове. Наш съемный крохотный домик у Духосошественского собора. Приехала в гости Таня — девушка-художница с ДЦП, рисует ногой. И мы возили ее на инвалидной коляске ко Причастию. А потом она рисовала свои картины под яблоней в нашем тихом дворике. Одну из них Таня подарила блаженному. Увидела его и воскликнула: «Ты мне чем-то папку моего напоминаешь!».
Пасха на Соколовой горе. Мы — прихожане Покровского собора. Фото осталось: Лида, моя младшая дочка, с фонариком Благодатного огня, и все наши любимые соседи. Женька на инвалидной коляске с мамой. Магда с сыном Чингисханом, тоже инвалидом. Столько тепла и ласки получили мы в тот год от своей приходской покровской семьи!
Пасха с моими непоседами каждый раз превращалась в испытание. Пока дождешься их благообразности — поседеешь. Однажды в Чистый Четверг их из-за озорства не благословили причащаться. Я шла по улице рыдая, называла их извергами. Прошло еще несколько лет, прежде чем сама поняла, что значит «не благословили причаститься». Поняла, когда до самой дошло, что большего старания требует от тебя пост, большего упражнения в послушании, молитве и терпении.
Божьи люди
2020 год. Я уже соцработник в Покровском соборе. Милости Бога к человеку теперь предстают передо мной через подопечных. На Пасху я отправляю с водителем партию куличей в центр для бездомных. Вдруг звонок, снимаю трубку, собеседник представляется сотрудником ДПС: «Знаете такого-то человека? Он без сознания. Ваш звонок у него на телефоне последний». — «Знаю, наш человек!» Страж правопорядка суров: «Пьян знакомый ваш?». — «Нет, нет, скорее везите в реанимацию! У него сахарный диабет, это кома!». Успели, спасли.
А еще был у нас Алексей — Божий человек, казалось бы, всеми брошенный, несчастный, но на пасхальной седмице забирался на колокольню и звонил так, что уши у всех закладывало. Такое ликование пасхальное было доступно его сердцу! Как это возможно? Потом пропал из виду. Где он, помнит ли колокола покровские…
Очень памятны люди, которые уходили ко Господу в святые дни. Помню, как на Пасху причащали Свету, а на Покров отпевали — онкология. На Пасху же причащали Олю — а отпевали летом. Скорбели сильно, но это горе не горькое. Ведь уходят наши люди к Богу, оттого на сердце радость Воскресения. И радости этой не отнять.
Газета «Православная вера», № 05 (733), май 2024 г.