Предисловие

Дети Божии, наследники блаженного упования во Христе Иисусе, Спасителе нашем, омытые Eгo пречистой кровию, напоенные Его Cвятым Духом!

К вам, дорогие чадца мои, с которыми я так часто одними устами и одним сердцем Господа Спасителя нашего славил, от единаго Хлеба и Чаши Его причащался (1 Кор. 10; 17), радости и многие скорби переживал, с которыми и сейчас духом своим неразлучен пребываю, и о спасении вашем ко Господу воздыхаю, к вам, возлюбленные, слабое слово вашего отца по духу Христову, вашего пастыря, убогого и недостойного.

Необозримое пространство, тысячи верст отделяют нас сейчас друг от друга, но я как будто вижу вас всех сейчас перед глазами своими, с вами молюсь, с вами беседую и, подобно писавшему из уз чадам своим великому Павлу, смею сказать и я, что разлучен с вами лицем, но не сердцем (1 Фессал. 2, 17).

Не малое время, годы прошли, как Господу было угодно разлучить нас, и многих из вас я уже давно-давно не вижу очами своими, а между тем я как будто сейчас только расстался с вами.

Что это значит? Что это такое?

Это то, что не подчиняется ни законам пространства, ни законам времени: это отражение вечности.

Но как ни близко к себе всех вас я чувствую сейчас, как ни велико то духовное общение, в котором нахожусь сейчас с вами, а все-таки хочется видеть вас телесными очами и беседовать уста к устам. А это говорит о чем?

Это говорит о том, что Бог вложил в нас потребность непрестанного общения друг с другом близких по духу. Всякая разлука с присными нам томительна, тяжела для нас. И сколько бы мы ни виделись и ни встречались друг с другом, все-таки будем испытывать неудовлетворенность и потребность видеться еще и еще.

Это говорит о том, что Бог создал нас для вечности. Мне хочется спросить еще: отчего бывает так грустно, когда прекрасный день склоняется к вечеру, когда ваше лицо озаряется последними ласкающими лучами ясного солнца, когда незаметно близится и готов окутать вас мрак ночи?..

Отчего так тоскливо сжимается сердце, когда поблекшие листья, так печально и беспомощно трепеща, падают на землю, когда вянут цветочки, желтеет травка, ветер жалобно воет, и мрак и холод пронизывает ваше тело?

Отчего невыразимая скорбь наполняет вашу душу, отчего в ужасе замирает ваше сердце, когда ваш близкий, ваш друг, с которым вы жили одной жизнью, глядит на вас угасающим прощальным взором, его рука холодеет в вашей руке, его уста, которые еще сейчас только произносили полные жизни слова, замыкаются навеки, его сердце замирает и перестает биться ответной к вам любовью?

Отчего наша душа не может понять, не может примириться с умиранием в природе, со смертью в человеке?

Почему все существо наше не принимает смерти, борется с нею, протестует против нее? Потому что Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия своего (Прем. Солом. 2, 23).

Бог не сотворил смерти. Он создал все для бытия (Прем. Солом. 1, 13, 14).

Бессмертие заложено в природе нашей. К вечному бытию предназначены мы Творцом нашим, оттого так и содрогается вся природа наша пред лицом смерти, оттого-то и непонятна, и неприемлема она для нас, ибо она противоестественна нам.

Естественно для нас бытие, вечность, бессмертие. Его мы чувствуем в себе, его всем существом желаем, к нему стремимся и для него живем (даже иногда не веря в него), для него и умираем.

А смерть… Смерть — ничто, смерть — призрак.

И это угасающее ласковое солнце через некоторое мгновение разгонит тягостный мрак ночи, победно-величественным воссияет над землею, все осветит, все согреет, все наполнит жизнью и трепетной радостью.

И эта печально замершая природа, эти грустно стоящие обнаженные скелеты-деревья, эта поблекшая травка и эти увядшие цветочки после зимнего отдыха под снежным покровом, почувствовав на себе ласково-живительные лучи солнца, издадут таящуюся в себе жизнь, оденутся богатой листвой, зазеленеют, зацветут, заблагоухают, украсятся плодами, предстанут пред нами еще в большей красе и силе, все наполняя радостью жизни.

И эти тускнеющие глаза близкого вам существа — они засияют дивным блеском жизни, это перестающее биться дорогое вам сердце затрепещет новой жизнью, это холодеющее тело встанет в последний день в богоподобной красоте для жизни на новом небе и новой земле, где смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, где отрет Бог всякую слезу с очей. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их, и будут царствовать во веки веков (Откр. 21, 4; 22, 5).

Пролетели годы юности, быстро проходят годы зрелости и мужества, и все мы незаметно, но неизбежно приближаемся к грани вечности.

Земная жизнь — мгновенное обманчивое сновидение. И радости и скорби, наслаждения и огорчения, счастье и несчастье, успехи и разочарования, смех и слезы, здоровье и болезни — все пройдет, как мимолетный призрак, как мечта.

Участь, постигшая присных и знаемых моих, постигнет и меня, постигнет она и вас. Умерли они, умрем и мы. Оставили все земное на земле они, оставим и мы; и души наши вступят в вечность. Какова будет она для нас?

Для одних она будет блаженной, для других — мучительной.

Блаженной она будет для рабов Божиих, мучительной — для врагов Божиих.

Настроение, свойства, качества души каждого из нас, составляющие достояние ее в час смерти, останутся достоянием ее навеки, будут служить залогом или ее вечного блаженства, или ее вечного бедствия.

Усвоимся Богу в течение земной жизни, чтобы быть с Ним и по смерти. Божиими, Христовыми будем здесь, на земле, чтобы принадлежать Ему в вечности.

Он предоставил нам теснейшее соединение с Собою и дал нам на совершение этого величайшего дела срок — земную жизнь. Нет другого времени, кроме времени, определенного земной жизнью, в которое могло бы состояться это чудное усвоение Богу: если это не совершится в это время, то не совершится никогда.

Бог указал нам путь и средства этого дивного соединения с Собою. Этот путь — вера в Него и Единородного Сына Его и жизнь по вере.

Другого пути к Богу и к блаженной вечности нет.

Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день (Иоан. 6, 47, 40). Верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовеки (Иоан. 11,25-26). Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную; и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Иоан.5, 24).

Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам… Кто любит Меня, тот соблюдает слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Иоан. 14, 21. 23).

Вот что нас Богу усвояет, с Ним роднит, с Ним навеки соединяет; вот что бессмертие душе нашей и жизнь вечную, блаженную нам дарует. Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Иоан. 17, 3).

В этом, и только в этом одном и может быть цель нашей жизни на земле и весь смысл ее.

Знать в жизни своей одного только Бога, в Него одного веровать, Его одного любить, Ему одному служить, для Него одного жить, за Него страдать и умирать — это самая светлая, самая прекрасная, самая возвышеннейшая и сладостнейшая участь человека на земле. Это то, что называется жизнью в Боге, во Христе.

Какова должна быть эта единственно достойная для человека жизнь, этому учит Господь в Своем Божественном Слове, в святом Евангелии Своем, этому учат в своих бого-вдохновенных писаниях Его ученики и апостолы, духоносные Отцы и Учители Церкви и все великие подвижники христианского благочестия. Эту живую жизнь явил нам в Самом Себе Бог, явившийся во плоти и поживший среди нас, яко един от нас, да последуем стопам Его.

И мне, недостойному и последнему из служителей Его, положил Он на сердце кратко напомнить вам, дорогие чадца мои, о том единственном пути, который только и может быть истинным путем жизни нашей, приводящей к Богу, к вечности, — о той вечной, единой и единственной истине, которая есть свет миру и жизнь миру; — о той жизни, которая есть подлинная жизнь, дающая душе мир пренебесный и покой, радость неземную, как начало и предвкушение веселия вечного.

Все написанное здесь есть плод любви моей к Сладчайшему Спасителю моему и к вам. Горю непрестанным желанием, чтобы вы Им одним жили, Ему одному принадлежали, чтобы вы жили во веки.

Божиими, Христовыми хочу видеть Вас, и когда явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе, и чтобы быть нам неразлучными не здесь только, но и в блаженной вечности Его и петь Ему новую песнь вместе со всеми избранными Его, имена которых в Книге Жизни, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои Кровью Агнца. За это они пребывают ныне пред Престолом Бога «в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках» и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на Престоле будет обитать в них. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди Престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу из очей их (Кол. 3; 4, Фил. 4; 3, Откр. 5, 9; 7, 9,14—17).

Сие буди, буди со всеми вами.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами.

Аминь.

Пятидесятница 1931 г.

I. Упование мое

Безначальне, бесконечне, невидиме, непостижиме, неисследиме, неизменяеме, всесильне, непобедиме, неиссчетне, многомилостиве, незлобиве, едине премудре, Боже Отче, Сыне и Душе Святый, Тебя единого благословляю, Тебе единому поклоняюсь и Тебя превозношу во веки, ибо нет для меня в мире ничего выше, святее и дороже Тебя: Ты — дыхание мое и жизнь моя, Ты — свет мой, Ты — радость и блаженство мое, Ты — творец мой, Ты — Спаситель мой, Ты — источник всех благ жизни моей. — Достоин Ты, Господи, принять славу и честь, и силу, ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено (Откр.4, 11).

Небо и землю, все миры, все видимое и невидимое Ты сотворил. Твоею державою содержиши тварь, и Твоим Промыслом строиши мир (Из чина Великого освящения воды).

Ты, по единой Твоей благости, из персти земной создал человека и образом Своим Ты его увенчал.

Ты дал ему рай сладости, вечное блаженство и бессмертие жизни за исполнение заповедей Ты ему обещал.

Но Тебя преслушавшего и от Тебя отступившего, Ты лишил его общения с Собою, бессмертия и райского блаженства.

Но не отвратился Ты, Блаже, от создания Твоего вконец и не забыл дело рук Твоих: милосердия ради и милости Твоей Ты воссоздал его, Ты спас его, падшего, чрез Единородного Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа.

Он, будучи сиянием славы Твоей и образом Ипостаси Твоей, Которым Ты и веки сотворил, Сущий Превечный Бог воплотился от Святой Девы, явился на земле и жил с людьми, принял на себя образ раба, облекся в наше бренное тело, да нас сделает подобными образу славы Своей (Из Литургии св. Василия Великого).

В Адаме я умер; в Тебе, Спаситель мой, я ожил.

Адам низвел меня из рая; Ты возвел меня на небо.

Своим воплощением Ты обожил меня.

Своими страданиями Ты уврачевал неисцельные язвы мои.

Своею смертью Ты умертвил смерть и Своим воскресением жизнь вечную мне даровал.

Во плоти Своей вознес меня Ты на небо и одесную Славы Отца Своего спосадил.

Ты Церкви Своей ниспослал Всесвятого Утешителя Духа, нас наставляющего, жизнь Твою в нас созидающего и с нами во веки веков пребывающего.

Ты опять придешь к нам на землю не в смирении раба, а в дивной славе Небесного Царя, уже не спасать, а судить вселенную.

Всех нераскаянных грешников Ты отринешь от лица Своего и отошлешь в вечные адские муки, а всех возлюбивших Тебя и Тебе угодивших праведников возьмешь для вечной радости в Свое блаженное царство, ему же не будет конца.

Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его.

Ей, гряди, Господи Иисусе.

Ей, гряду скоро. Аминь (Откр. 22, 12, 20).

II. Жить — Богу служить

Если нет в мире ничего выше, святее и дороже Тебя, Господи, если вся жизнь моя, все блага ее от Тебя одного и в Тебе, одном, то кого же мне любить, как не Тебя? Для кого мне жить, как не для Тебя? Кому служить, как не Тебе, Господи?

Тебе, свету моему, Тебе, сокровищу моему, Тебе, радости и блаженству моему, Тебе, славе моей, Тебе, единому желанию и упованию моему, Тебе, сладчайшему Спасителю моему приношу жизнь мою.

Мысль моя да устремляется непрестанно к Тебе одному.

Сердце мое да трепещет всегда любовью к Тебе — Богу любви.

Непрестанным желанием моим да будет во веки пребывание с Тобою.

Я — Твой, Господи, ибо Ты не только создал меня, но и воссоздал, выкупил меня бесконечно дорогою ценою, — пречистою кровию Своею.

Хочу быть Твоим, Господи, не только в мыслях и желаниях моих, но и в словах, и делах, и во всей жизни моей, и не только сейчас и сегодня, но и во все дни, до того вожделенного часа, когда возьмешь меня к себе.

Знаю, сладчайший мой Иисусе, знаю, что жизнь для Тебя и в Тебе, по Твоим спасительным заповедям нелегка; знаю, что это есть бремя и иго, знаю, что это есть крест; но я знаю также, что невозможное людям, возможно Богу и что Твоя дивно-божественная сила творит иго Твое благим и бремя — легким, а крест венчает блаженным упованием и нетленной радостью (Матф. 11, 30).

Итак, с радостью возьму Твое благое иго, возьму Твое легкое бремя, возьму крест свой и с детской верою в Твою всесовершающую силу пойду за Тобою, куда бы Ты меня ни повел, ибо знаю, что у Тебя одного только глаголы жизни вечной, и к кому мне идти, как не к Тебе (Иоан. 6, 68).

III. Без смирения нет спасения

Чем же начинается путь Твой, Господи? Чего жаждешь Ты от меня? Какая жертва будет самая угодная Тебе?

Блажени нищии духом (Матф. 5, 3). Вот с чего начинается путь Твой, Господи, вот основание его.

Сыне, даждь ми сердце твое (Притч. 23, 26). Вот чего жаждешь Ты от меня.

Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50). Вот жертва, самая угодная Тебе.

Ты хочешь, Господи, сердца моего, то есть сущности всей жизни моей, источника ее; но Ты жаждешь сердца только сокрушенного и смиренного. Ты хочешь, чтобы вся моя жизнь для Тебя, все мое служение Тебе было полно глубочайшего сознания, что сам я по себе не только ничего доброго сделать не могу, но даже и помыслить, что все мое благое: каждая святая мысль, всякое благое движение сердца, каждое доброе дело, все это — не мое, а от Тебя, Господи, источниче всякого блага. Я же если чем и могу похвалиться, то только лишь немощами своими, но в немощи-то моей и совершается сила Твоя, Господи (2 Кор. 12, 9). Мое — лишь одно только усилие, только порыв и устремление к добру, а исполнение его — от Тебя.

Но сознание моей слабости, моей немощи пред Тобою, Господи, в исполнении Твоих заповедей не есть еще полное смирение. Ты хочешь от меня смирения пред всяким человеком, каков бы он ни был. Ты хочешь, чтобы я думал всегда так: «Я хуже всех и ниже всех; нет человека хуже меня; каждый имеет какую-нибудь добродетель, а я — никакой». «Все в этом городе спасутся, один я погибну», — говорил ежедневно тот дивный муж, глубину смирения которого Ты поставил в пример великому подвижнику древности.

О, если бы мне проникнуться сознанием такой нищеты духа! При таком сознании никто и ничто меня не обидит, не оскорбит, не унизит, не огорчит, ибо я буду считать всегда себя достойным еще большей обиды и огорчения. Тогда мир неземной и покой несказанный наполнит душу мою. Тогда увижу я на себе исполнение слова Твоего, Господи: Научитеся от Меня, яко кроток и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Матф. 11, 29).

Бездна смирения и самоуничижения Владыки неба и земли спасла горделивый мир. Смирением спаслись и стали друзьями Божиими бесчисленные сонмы учеников Господних. «Оно делает человека селением Божиим» (преп. Варсонофий Вел.). Оно всякую добродетель мою сделает любезною Тебе; оно одно только и может спасти меня, грешного, и привлечь милость Твою, Всеблагий Господи: Вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом (Исаия 66, 2).

IV. Молитесь!

Нищий плачет, нищий взывает о помощи, нищий молит призреть на него, сжалиться над ним.

Я — нищ и наг, беден и жалок духом, как же мне не плакать, как не рыдать о духовном убожестве моем. И к кому мне взывать о помощи, как не к Тебе, Милостивцу моему, Создателю и Спасителю моему.

Нищета духа рождает плач души. Плач есть сущность молитвы к Богу человека-грешника. Молитва есть излияние сердечных желаний, прошений, воздыхании падшего, убитого грехом, кающегося человека пред Богом.

Молитва — мать всех добродетелей, ибо чрез молитву я вхожу в самое тесное общение с Богом, источником и подателем всякого блага. Молитвой я привлекаю и усвояю своей душе Божественные свойства, т. е. добродетели.

Молитва есть первое, главное, самое великое и самое трудное христианское делание. Ничто так не страшно для врага и ничему он так не старается противодействовать, как молитве.

Первое и самое главное условие успешности молитвы — это правильность ее и постоянство.

Правильная молитва та, которая исходит из сердца болезнующего, сокрушенного и смиренного. Молитва смиренного проникнет сквозь облака (Сирах. 35, 17).

Приятнейшая Богу молитва — это молитва покаянного плача. Мне, падшему грешнику, не свойственно искать в молитве восторгов, — это удел святых душ, мне свойственно умолять Отца моего Небесного о помиловании и прощении.

Молитва требует постоянства, ибо чрез это она крепнет, сродняется с моей душой, становится потребностью ее, жизнью ее. Молитва — причащение жизни. Оставление ее приносит душе невидимую смерть.

Что воздух для жизни тела, то Дух Святый для жизни души. Душа посредством молитвы дышит этим святым, таинственным воздухом.

Буду неотступно умолять Владыку моего о помиловании, ибо Он Сам велел мне всегда молиться и не унывать (Лк. 18,1).

Буду непрестанно стучать в двери Божия милосердия, ибо Он Сам сказал: Стучите, и отворят вам (Мф. 7, 7-8).

Первой мыслию моею в начале каждого дня, при моем пробуждении, да будет мысль о Тебе, Господи. Тебе принесу усердные молитвы мои прежде всякого дела, призывая на свои дневные труды Твое благословение и помощь. К Тебе буду стараться воздыхать и в течение дня, в тайниках души своей непрестанно взывая: «Господи, помилуй меня, грешного», или «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного». Теплой молитвой к Тебе, невечернему Свету, заключу дневное поприще мое и последней мыслию моею пред отходом ко сну — этому образу смерти — да будет мысль о вечности и о Тебе, Владыке вечности.

Мысль, что предстою пред Самим всевидящим Господом, да будет неразлучной всегда с молитвой моей. Поэтому и самое положение тела моего во время молитвы пусть будет полно благоговения, смирения и страха Божия.

Совершенное всепрощение и искренняя молитва за врагов да предваряет всякую молитву мою, чтобы и мне удостоиться прощения и помилования от Тебя, Господи. (Мф. 6, 14).

Никакая суетная мысль, ничто земное да не отвлекает меня во время молитвы от Тебя, Господи.

Буду молиться всегда со вниманием, ибо нерассеянность и внимание во время молитвы есть душа молитвы. Молитва без внимания мертва, как тело без души.

Как мольба ребенка к отцу и матери полна веры, так и моя молитва к Тебе, Небесному Отцу, да будет всегда молитвой веры. Веровах, тем же возглаголах (Пс. 115, 1) молитвою моею к милосердному Богу, заповедавшему мне молитву и обещавшему услышать ее. Все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам (Мк. 11, 24).

Но не оставлю молитвы моей, не отступлю от Тебя, Господи, и тогда, когда не буду услышан Тобою, ибо верю, что все Ты творишь во благо и спасение мое. Буди воля Твоя (Мф. 26, 42).

Уже одно то есть величайшая милость Твоя, Господи, повергающая меня в умиление, трепет и изумление, что Ты дал мне возможность всегда беседовать с Тобою, хвалить, превозносить и благодарить Тебя, как Ангелы на небе.

Что может быть выше, сладостнее и блаженнее этого поистине ангельского, небесного делания?

Конец молитвы есть стяжание Духа Святаго, или, что то же, царствия небесного, царствия Божия, которое внутрь нас есть (Лк. 17; 31). Отец Небесный даст Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11, 13).

В этом не только конец молитвы, но и цель всей христианской жизни, всего христианского делания.

V. Молитва церковная

Самая угодная, самая приятная Богу молитва есть молитва церковная.

В храм Божий, где совершается непостижимое, пренебесное Таинство и собрание верных привлекает к себе особенное присутствие и милость Господню (см. Мф. 18, 19— 20), туда, в это земное небо, с особенной любовию и усердием буду стремиться всегда, ибо нет на земле места выше, святее, дороже и любезнее сердцу моему, как место, где совершается чудо из чудес, где Бог к людям нисходит, и где люди восходят на небо к Богу. Особенно же буду стремиться сюда в дни праздничные, в те святые и знаменательные дни, когда во время богослужения особенная благодать Божия, умиление и радость нисходят в души верных, когда с нами невидимо торжествуют Ангелы и души праведных на небе.

Буду спешить всегда к началу богослужения и уходить из храма по получении лишь напутственного Божия благословения.

Как только войду в храм Божий, все помыслы земные и попечения оставлю за порогом его и буду стоять здесь с таким благоговением, страхом и умилением, как бы стоял я на самом небе пред престолом Господним. В храме славы Твоея стояще, на небеси стояти мним.

Пусть ни одно слово церковных молитв и песнопений не пройдет мимо слуха моего и сердечного внимания. Буду всей душой и сердцем хвалить, благословлять, поклоняться, петь и превозносить Господа вместе со священнослужителями, певцами и всеми верными.

Крестное знамение, поклоны, лобзание св. икон буду совершать по церковному уставу, чинно и благоговейно.

Подходя к кресту, Евангелию, елеопомазанию и за благословением, не буду стремиться опередить других, толкаясь и теснясь, но со смирением буду уступать место другим и стараться подойти одним из последних.

Хождений по храму, разговоров, смеха, кашля, плевания на пол, рассматривания молящихся и безвременных выходов из храма буду страшиться как действий явно вражеских, Бога прогневляющих и душе моей вредящих.

Слово Божие, поучение, кто бы его ни произносил, буду слушать с таким вниманием, как бы это произносил Сам Господь, и все силы употреблять, чтобы извлечь как можно больше пользы для души своей.

VI. Чтение Слова Божия

Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам (Иоан. 14, 21).

Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня, имеет жизнь вечную (Иоан. 5, 24).

Чтение слова Божия есть продолжение молитвы. Чтением слова Божия, особенно Евангелия, возгревается дух молитвы, возгревается жизнь по Боге.

Евангелие есть слово совершеннейшей истины, ибо возвестила его миру Сама воплощенная Истина. Поэтому и читать его следует не как обыкновенную книгу, не как слово человеческое, но как живое слово Живого Бога. Оно живо и действенно и острее меча обоюдуострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр. 4,12).

Евангелие есть книга жизни и читать его надо жизнию, т. е. надо жить по Евангелию, каждое слово его прилагать к душе своей, к жизни своей. Каждое слово его испускает луч жизни. Пренебрежение жизни — смерть.

Раскрывая для чтения святое Евангелие, буду помнить всегда, что оно решит мою вечную участь. Оно меня будет судить в страшный день оный, и, смотря по тому, каков я был здесь на земле по отношению к нему, получу в удел или вечное блаженство, или вечную муку (см. Иоан. 12, 48).

Бог открыл Свою волю ничтожной пылинке — человеку! Книга, в которой изложена эта великая и всесвятая воля, в моих руках. Я могу принять и отвергнуть волю Создателя и Спасителя своего. Приму ее — наследую жизнь вечную, отвергну ее — наследую смерть. Итак, жизнь и смерть в моих руках. Не буду же играть вечной участью своей!

Каждый раз пред чтением Евангелия буду смиренно умолять сладчайшего моего Господа Иисуса ниспослать мне Духа Своего Всесвятого для уразумения не только умом, но и сердцем Божественных словес Его и дивных чудес, сокрытых в законе Его.

«Евангелие, — сказал один подвижник, — умом чистым читается: понимается по мере исполнения заповедей Его самим делом».

Для того, кто не решился «отвергнуть себя, взять крест свой и следовать за Христом», Евангелие закрыто: он будет читать букву, но слово жизни, как Дух, остается для него за непроницаемою завесою.

Ежедневное, внимательное и благоговейное чтение Евангелия пусть будет самым сладостным, драгоценнейшим занятием моим. Им буду освящать и начало дня, и начало ночи. Евангелием буду проверять каждый шаг жизни своей. К нему буду обращаться за указаниями во всех поступках своих. Оно да будет утешением моим в печалях и нуждах моих, в страданиях, скорбях и болезнях моих. Оно да будет светильник ногам моим и свет стезям моим (Пс. 118; 105) до конца земного странствования моего.

Доколе Свет с вами, — Евангелие, в котором сокровен Христос, — веруйте в Свет, да будете сынами Света — Христа — будете (Иоан. 12, 36).

Сокрытые в Евангелии мысли Твои, Господи Иисусе, да будут моими мыслями, Твои желания — моими желаниями, Твоя жизнь — моею жизнию, чтобы я мог сказать с апостолом: Уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20).

VII. Пост

Молитва есть мать, глава добродетелей; пост — основание их.

Пост есть воздержание в пище и разборчивое употребление ее.

Пост тело утончает, дух изостряет.

Пост ум очищает, делает его светлым и бодрым, могущим властвовать над влечениями плоти. От поста ум становится трезвен, способен к усвоению и исполнению Господних заповедей.

Молитва и пост — это два крыла, поднимающие меня от земли, возносящие на небо и приближающие к Богу.

Пост отрешает человека от плотских страстей, а молитва борется с душевными страстями и, победив их, проникает весь состав человека, очищает его; в очищенный словесный храм она вводит Бога.

Род бесовский, род страстей и закоренелой греховности ничем не может быть побежден и изгнан, как только молитвою и постом (Мф. 17, 21).

Заповедь о посте дана самим Спасителем нашим: Внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством (Лк. 21, 34).

Церковь Христова богомудро установила для всех чад своих особые дни и целые периоды, когда можно питаться или одной только растительною пищей, как в Великий и Успенский посты, или когда кроме растительной пищи можно вкушать и рыбную, как в Рождественский и Петров пост.

Пост — весна душам, — поет Св. Церковь. Поистине, как весной все оживает и обновляется, так и в постное время душа приходит в состояние духовного трезвения, бодрствования; она воскресает от смерти к жизни, она возрождается и обновляется.

Пост состоит не только в употреблении известного рода пищи, но и в употреблении ее весьма умеренном.

Пост есть не только воздержание в пище и питии, но и особенное воздержание от всего греховного: от раздражения, гнева, памятозлобия, зависти, осуждения, злословия, скупости, немилосердия и всякой греховной нечистоты.

Возлюблю пост, как мать целомудрия, чистоты и святости, как основание добродетельной жизни. Буду воздерживаться и трезвиться не только в особо назначенные Церковию дни, но и всегда, чтобы чрез смирение тела смирился и дух, чтобы храм души стал достойным сосудом благодати Святаго Духа.

«Если воздержишь чрево, — сказал св. Василий Великий, — то взойдешь в рай; если же не удержишь, то будешь жертвою смерти».

VIII. Покаяние

Святым Крещением Ты, Господи, возродил меня к новой, светлой, небесной жизни; Ты сделал меня новой тварью (2 Кор. 5; 17).

Но что сталось со мною, когда стал я приходить в возраст? Что сделал со мною мир и похоть его?

Где та нетленная чистота, та небесная святость, в которую Ты, Господи, облек меня при Крещении? Где тот дивный дар, тот драгоценный талант, который Ты вручил мне? Где то богатство, то духовное сокровище, которым Ты наделил меня?

Одежду я осквернил грехом. Талант Твой зарыл в землю, как раб неразумный и ленивый. Богатство Твое, Господи, расточил, живя вдали от Тебя блудно.

Кто и что очистит меня? Как найти, как возвратить мне утерянное богатство мое?

Покаяние — вот что очистит меня и опять обогатит меня.

Согрешившим после Крещения, нет иного пути к Богу, кроме покаяния.

Покаяние от всех грехов очищает, покаяние с Богом примиряет, покаяние богатство душе моей возвращает.

Нет греха, нет скверны, нет болезни и язвы душевной, которую бы не очистил и не уврачевал Ты, единый Врач душ и телес, ибо Ты, Господи мой, не только всемогущий Врач, но и безмерно милостивый Отец. В бездне Твоего непостижимого милосердия, как в необозримом океане, тонет самый великий грех, как ничтожная песчинка.

Ты спешишь ко мне с распростертыми отеческими объятиями, еще только решился я обратиться к Тебе с покаянием. Ты делаешь меня опять возлюбленным сыном Своим, наследником нетленного богатства Своего и вечной славы Своей.

Не буду же медлить, не буду малодушествовать.

К Тебе, всесильному Врачу, к Тебе, любвеобильному Отцу поспешу с язвами моими и верю, и знаю, что не буду отринут Тобою. «Аще и согреших, Спасе, но вем, яко Человеколюбец еси, наказуеши милостивно, и милосердствуеши тепле: слезяща зрящи и притекаеши, яко отец, призывая блуднаго» (Великий канон св. Андрея Критского).

И чем искреннее, чем глубже будет мое покаяние и сокрушение, чем больше будет устремление к Тебе, Господи, тем большей любви и благодати я сподоблюсь от Тебя. Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много (Лк. 7, 47).

Поставлю себя пред зеркалом Твоих велений, Господи, и совести моей; тогда увижу всю нечистоту свою, все малейшие греховные пятнышки и язвочки. Рассмотрю всю свою жизнь и горько восплачу, восскорблю всей душой своей и в сокрушении воззову к Небесному Отцу моему:

«Прости, больше не буду оскорблять Тебя и губить себя; прости и дай мир Твой пренебесный мне, падшему».

С горькими слезами, с сердечным сокрушением открою совесть свою и все без утайки поведаю в Таинстве исповеди самому Богу в присутствии свидетеля Его, духовного отца моего. И да будет это великое Таинство переломом в жизни моей, началом решительного исправления ее.

В том и суть покаяния, чтобы уже больше не возвращаться к прежним грехам. «Покаяться — это значит сознаться, раскаяться в грехах своих и уже больше не возвращаться к ним», — сказал один великий подвижник древности.

Буду очищать, обновлять свою душу, свою совесть как можно чаще. Буду каяться и исповедоваться не только в особо назначенное для того Церковью время, т. е. во все посты, но и всегда, когда почувствую, что совесть не покойна, не мирна, что душу гнетет что-то, что жизнь духовная расстраивается во мне.

Греховные навыки искореняются только учащенной исповедью.

Исповеданием грехов расторгается дружба с грехами. Ненависть ко грехам есть признак истинного покаяния — решимости вести жизнь добродетельную.

Буду каждый вечер, пред отходом ко сну, рассматривать прожитый мною день, как бы последний в жизни моей, и приносить Тебе, Создателю и Спасителю моему, покаянный вопль сердца моего, чтобы освободиться мне от плена греховного, легко и радостно следовать за Тобою и быть готову всегда к «доброму ответу на страшном судищи» Твоем.

X. Причащение Святых Христовых Тайн

Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день (Иоан. 6; 54).

Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает, и Я в нем (Иоан. 6, 56).

Из всех тайн — самая великая, из всех чудес — самое дивное — это преискреннее соединение меня, падшего и оскверненного грехом, с Тобою, Христе мой, «Светом трисолнечным» в причащении животворящего Тела и Крови Твоей.

В Таинстве Причащения (Евхаристии), в этом величайшем и непостижимом таинстве, я не хлеб и вино в себя принимаю, но под видом их — самое истинное Божественное Тело Твое, Господи, и самую истинную Кровь Твою, Господи, — то тело, которое Ты, Сладчайший, отдал на смерть за меня, падшего, — ту кровь, которую Ты пролил за грехи мои.

«Огневи причащаюся, трава сый, и странно чудо, орошаем неопально, якоже убо купина древле неопальне горящи» (молитва ко Святому Причащению).

«О, безмерно страшное таинство! О, безмерно великое благоутробие Божие! Как я, брение, Божественного Тела и Крове причащаюся и нетленен сотворяюся» (канон ко Святому Причащению).

Сами Небесные Силы со страхом и трепетом, в изумлении, созерцают безмерное Божие снисхождение и величие Его любви к бренной твари.

Как огнем сжигается сорная трава и уничтожаются всякие нечистоты, так огнем Божества Твоего, Господи, в Таинстве Причастия попаляются терния грехов моих и всякая скверна.

Этот дивный огнь душу очищает, чувства просвещает, делает всего меня причастником света нетленного и здравие истинное мне подает.

Причастием Тела и Крови Твоей, Господи, я, по слову Твоему, принимаю в себя жизнь, вечную жизнь, становлюсь общником Твоего Божества и причастником бессмертия (Иоан 6, 54).

Если в Таинстве покаяния мне прощаются все грехи, если там я примиряюсь с Богом, то здесь, в Таинстве Причащения, я становлюсь причастником жизни Божественной, храмом Духа Святого, всецело и совершенно меня обновляющего и силы мне подающего в борьбе с грехом, в содевании спасения, в следовании за Христом.

Первые христиане причащались Святых Тела и Крови Христовой почти ежедневно. Горевшие беззаветной любовию к своему Спасителю сердца их непрестанно жаждали самого тесного общения и соединения с Ним. Очами веры они Его непрестанно пред собою зрели, Им дышали, за Него страдали и умирали.

Несокрушимую силу пламенной веры и любви, «мир Божий, который превыше ума», неземную радость и мужество в страданиях и скорбях они черпали в ежедневной Трапезе Господней, в тех дивных вечерях любви, где они чувствовали чистыми сердцами своими присутствие живого Христа.

С ослаблением духовной жизни, с ослаблением веры стала постепенно ослабевать в христианах и потребность к теснейшему соединению со Христом в таинстве Евхаристии. Сердца охладели, души обмирщились, живая связь с живым Христом угасла, и все реже и реже стали приступать христиане к Чаше жизни.

А между тем, вдумайся, душа моя, ведь в этой Чаше бессмертия, в этом пренебесном Таинстве вся жизнь твоя: ее свет, ее мир и радость, ее сила, ее вечная участь.

Без пищи и пития я умер бы.

Без частого приобщения Тела и Крови Христовой я умираю духовно, ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие… «Ядущий Меня жить будет Мною» (Иоан. 6, 55,57).

Как только замечу, что сердце мое охладевает в любви к Тебе, Господи, в молитве и богоугождении, что силы души расслабляются, что жизнь моя христианская разлаживается, что ночь греха вокруг меня сгущается, — поспешу скорее к Чаше жизни, к источнику любви Божественной, ревности пламенной, силы непобедимой, света невечернего, тьму греховную разгоняющего.

Буду стремиться к соединению со Христом в Таинстве Причащения во все великие церковные праздники, во все знаменательные дни жизни моей, как день рождения и день Ангела моего, особенно же буду ревновать, чтобы причащаться во все церковные посты, а в Великий пост — не менее трех раз (на 1-й седмице, 4-й и Страстной).

Тогда-то дух трезвения, бодрствования над собою будет неразлучен со мною.

Тогда-то я восчувствую, что уже не один я в христианском подвиге своем, в жизни своей, но Ты со мною, Христе, дыхание мое, жизнь моя, свет мой, радование мое, спасение миру, по неложному обещанию Своему: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во Мне прерывает, и Я в нем (Иоан. 6, 56).

Но каждый раз, приступая к Христовой Чаше, буду помнить, что это — огонь, не только сожигающий греховные скверны, но и опаляющий недостойных. Посему, кто будет есть хлеб сей и пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (1 Кор. 11,27 — 29). Глубокое испытание и очищение совести, чистосердечное раскаяние во всех грехах моих да предшествует всегда причащению моему.

Со слезами блудницы, с воплем разбойника, со вздохом мытаря, со страхом и трепетом, но вместе с тем и с верою, и любовию буду приступать к Чаше жизни.

Тогда великое и спасительное Таинство будет мне «не в суд или во осуждение, но во оставление грехов и в жизнь вечную» (последование ко Святому Причащению).

X. «Возлюбиши» (Мк. 12, 30-31)

В этом одном слове — вся воля Божия, сущность всего спасительного закона Его.

Возлюби Бога (Мр. 12, 30), потому что Он Отец, Создатель твой. Он один достоин любви.

Возлюби ближнего своего (Мр. 22, 39) ради Бога, потому что он образ Божий, потому что за него пролил Свою Божественную кровь Спаситель мира.

Кто любит Бога, тот всю жизнь свою, всего себя приносит в жертву Богу, на служение Ему. Его веления, Его слова, Его закон сладостны и святы для меня, потому что это воля Бога моего, любви моей, жизни моей. Его воля — моя воля; чего хочет Он, того и я хочу.

А Он прежде всего и больше всего хочет, чтобы я после Него любил ближнего своего даже до готовности пожертвовать жизнию своею.

Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Иоан. 15, 12), — говорит Господь. А Он возлюбил нас так, что добровольно умер за нас мучительной и позорной смертью уголовного преступника и вместе с преступниками. Умер за нас тогда, когда мы были нечестивыми, отчужденными от Бога, врагами Бога. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5, 7 — 8).

Такой любви и такой высоты духа мир еще не знал, и посему заповедь эта — поистине новая.

Мир до Христа знал любовь кровную, любовь к друзьям, к любящим нас. Но это — естественная любовь.

Христос Спаситель требует от своих учеников-последователей любви вышеестественной, богоподобной. Будьте милосерды, как Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36). Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5, 44—45).

Исполнение заповеди любви есть отличительный признак последователей, учеников Христовых: Потому узнают все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Иоан. 13, 35).

Любить Бога и не любить ближнего — это нелепость, абсурд.

Многие усердно исполняют все относящееся к внешнему благочестию и думают, что они любят Бога и служат Ему, что они истинные христиане — и в то же время, видя брата своего в нужде, затворяют от него сердце свое (1 Иоан. 3, 17), часто полны раздражения, гнева, ненависти и злобы против ближнего своего.

Такая любовь к Богу есть обман, самообольщение. Таковые не только не любят Бога, но и не познали Его, потому что Бог есть любовь. Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец, ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Иоан. 4, 20). Такой человек пребывает в смерти; он не только не христианин, но он человекоубийца (1 Иоан. 3; 14,15).

Под Христовой любовью разумеется не та мечтательная, слащаво-сентиментальная любовь, которая выражается в охах и вздохах, милых улыбках и сладких словах, а та, которая проявляет себя делом и истиною (1 Иоан. 3,18).

Истинная любовь к ближнему есть любовь в Боге, во Христе. Она любит в ближнем то, что особенно дорого у Бога, что ценнее в очах Его всего мира — душу ближнего своего. И кто бы ни был мой ближний: язычник или христианин, мужчина или женщина, умный или неразумный, добрый или злой, добродетельный или развращенный, родной или чужой — он душу имеет столь же драгоценную в очах Божиих, как и моя.

Поэтому буду употреблять все усилия, чтобы никого ничем не огорчить, не соблазнить, не обидеть, не раздражить, не прогневить, не озлобить и не послужить причиной гибели ближнего моего, всегда содержа в уме: «Ведь это образ Бога, хотя и омраченный, ведь ради него Бог сошел на землю, жил, как нищий, и умер, как злодей; его душа омыта кровию Агнца и напоена единым со мною Духом. Послужу ему, как образу Бога в человеке; как самому Христу, Который сказал в наставление нам и еще скажет при решении нашей участи вечной: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40).

В обращении твоем с ближними содержи всегда в памяти это изречение Евангелия и соделаешься наперсником любви к ближнему, без которой никто не увидит Бога и блаженной вечности Его.

Не знавшим любви Бог скажет в день оный: Я не знаю вас… Идите от Меня в огнь вечный (Мф. 25,12,41).

Самое ревностное внешнее благочестие, самые высокие дарования, самые великие подвиги без любви — ничто, как и говорит великий апостол Павел в своем дивном гимне любви, важнейшую часть которого мне хочется запечатлеть не только здесь на бумаге, но еще больше — на сердце тех, кто будет читать написанное мною: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает… (1 Кор. 13,1-8).

Любовь вечна, ибо она будет сущностью блаженной жизни избранных Божиих в вечном царстве Христовом.

Возлюбим друг друга, и Бог любви будет с нами во веки.

XI. Чистые сердцем Бога узрят

«Что значит чистое сердце?» — спросили одного великого наставника спасающиеся. Он отвечал: «Сердце, по подобию Божества, движимое безмерным чувством милости ко всем созданиям» (Пр. Исаак Сир., слово 48).

Сердце, объятое милостию, не может иметь никакого помышления о зле; все помыслы его — благость.

То сердце, в котором движется одно добро, есть сердце чистое. Такое сердце способно зреть Бога.

Бог, совершеннейшая любовь и святость, чистейшая лучей солнечных, может быть зрим только любовью, только чистотою.

Не может видеть, не может познать Бога сердце, полное ненависти и злобы, зависти и раздражения, самолюбия и гордости, нечестия и развращения.

Как слепой не видит ласкового солнца и той чудной Божией красоты, которой оно дает жизнь и радость; так ослепленное злобой и грехом сердце не способно видеть и постигнуть Вечного Солнца Правды и той дивной красоты духа, которая исходит от Него.

Источник неверия и отвержения Бога — сердце, его нечестие.

Источник веры, познания и веры в Бога — сердце, его чистота.

Сущность всей нашей душевной деятельности, ее характер и направление, сущность всей нашей жизни заключается в сердце.

Сердце так или иначе реагирует на наш ум, оно дает направление нашей воле, оно руководит нашей деятельностью.

Больше всего хранимого, — говорит Премудрый, — храни сердце твое, потому что из него источник жизни (Притч. Сол. 4, 23). Храни сердце твое от всякого зла, от всякого греха. Храни его от малейшего сочувствия всему скверному и порочному, что видят очи твои и что слышат уши твои.

Приучай и побуждай сердце твое к сочувствию всему благому, чистому и прекрасному. Пусть одно только святое, Божие будет пищею его, дыханием его, жизнию его.

Побуждай сердце твое гореть непрестанно любовию к Богу, и осенит Он тебя благодатию Своею, и будет хранить она сердце твое от всякого зла, и будет зреть оно Бога. Блаженны чистые сердцем, ибо они увидят Бога (Мф. 5, 8).

XII. Хранение совести

Бог вложил в нас особо тонкое, светлое чувство, различающее добро от зла. Чувство это — совесть, или голос Божий в человеке.

Совесть — нелицеприятный и неподкупный судия наших мыслей, чувств, пожеланий и движений сердца и всех наших дел; злые она осуждает, добрые оправдывает и одобряет. Она предстанет с каждым из нас на Страшном Суде Христовом и обличит там ослушника своего.

Совесть можно притупить, можно на время заглушить и усыпить, но совершенно уничтожить ее нельзя, как нельзя уничтожить душу, с которой она неразрывно навеки соединена.

Омрачается и усыпляется совесть произвольными грехами, не очищенными покаянием. Закоренелая же греховная жизнь как бы умерщвляет совесть, делает ее «сожженною»; она редко-редко тогда и очень слабо проявляет себя.

Правильная и непорочная совесть может быть только в лоне Православной Христовой Церкви, где свет Христовой жизни сияет неомраченным, где нет ложных понятий и учений, извращающих совесть.

Просвещается и изощряется совесть светом Христова учениями жизнью по нему.

Просвещенная и изощренная совесть правильно руководит всей жизнью христианина, ясно и отчетливо указывает ему на малейшие грехи его.

Острота совести, ее тонкость и чуткость хранится исполнением всех ее велений, а при нарушении их — слезным покаянием.

Чем больше углубляюсь я в евангельское учение, чем ревностнее стараюсь исполнить его, чем чаще омываю душу слезами покаяния, тем чище и светлее становится совесть моя и миром неземным наполнит она душу мою.

Никакой грех, никакую слабость свою не буду оправдывать, не буду считать за малость, чтобы нерадением своим не притупить, не омрачить и не погубить совести моей, еяже ничтоже в мире нужнейше (Великий канон св. Андрея Критского).

Все силы приложу к хранению ее.

Буду хранить совесть свою по отношению к Богу, по отношению к ближнему, в отношении каждой вещи, в отношении к самому себе, никогда не забывая, что я — образ Бога, что я обязан представить этот образ в чистоте и святости Самому Богу.

И горе мне, если этот образ настолько мною будет омрачен и искажен, что в страшный день Суда Бог не узнает в нем Себя и скажет мне и всем подобным мне: Я не знаю вас…

XIII. Скорби христианина

В мире будете иметь скорбь.

(Иоан. 16, 33)

Путь христианина есть путь скорбей. Путем скорбей и страданий вошел в славу Свою Сын Человеческий, Сын Божий.

Путем скорбей и страданий вошли в радость Господа своего и стали друзьями Божиими патриархи и пророки, апостолы и мученики, преподобные и праведные, и все от века Богу угодившие.

Бог благоволил спасти мир путем скорбей и страданий Единородного Сына Своего, дабы открылась превосходящая разумение любовь Божия.

Путем скорбей и страданий спасает и ведет к себе Господь избранных Своих, чтобы явлена была чрез это великая их любовь к Богу, от которой не могла отлучить их даже смерть (Рим. 8, 35-39).

Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22), — говорили апостолы тем, кому они несли радостнейшую весть о спасении. Ваше спасение совершается перенесением тех же страданий, какие и мы терпим (2 Кор. 1, 6), — пишет апостол первым христианам.

К скорбям и страданиям все Христовы предназначены Богом; это — их удел, их призвание. — То угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо… Ибо вы к тому и призваны; потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1 Петр. 2,19, 21).

Скорби, страдания христианина — не только предназначение, но и дар Божий: Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Филип. 1,29). Какая блаженная участь, какая высокая честь! Нам дано от Бога страдать за кого? За Христа!

В том-то и смысл и сладость скорбей христианина, что он знает, за Кого, с Кем и для чего страдает. Мы дети Божии и сонаследники Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8, 16, 17).

Неизбежность скорбей и страданий христианина вытекает из самой сущности христианской жизни, как жизни самоотвержения, святости и чистоты, — противной нашей извращенной грехом природе, ненавистной исконному врагу всего святого — диаволу и тому миру, который живет только похотью плоти, похотью очес и гордостью житейской.

Восстает на меня ежечасно самость моя и не дает мне совершать то добро, которого хочу и которое люблю, но толкает меня на то зло, которого не хочу и которое ненавижу… И вот, скорблю и страдаю от этой непрестанной внутренней борьбы и с тоской не раз взываю: Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (см. Рим. 7, 14-24).

Эти скорби становятся еще мучительнее, борьба еще тяжелее, когда вижу, что уже не обычная немощь и недостатки действуют во мне, а что-то страшное, как бы совне, борет и гнетет меня: то нашествием нечистых помыслов, то гордостью и самолюбием, то ненавистью и злобой. Это исконный человекоубийца, как рыкающий лев, ищет поглотить меня (1 Пет. 6, 8).

Но, видя мое терпение, мое мужество о Христе, враг с еще большей силой нападает на меня через мир, преданный ему и служащий ему, — через людей, которым ненавистна жизнь христианская, все чистое и святое. «А, — говорят они, — ты не хочешь быть таким же, как и мы, не хочешь жить для земли в свое удовольствие, ты хочешь жить для Бога и для Неба, так знай же, что отныне мы — заклятые враги твои, мы будем гнать и преследовать тебя и насмешками, и презрением, и поношением, и всякими злостраданиями». И сбывается слово Господне: Если бы вы были от мира, то и мир любил бы свое, а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир… Если Меня гнали, будут гнать и вас (Иоан. 15,19 — 20). Будете ненавидимы всеми за имя Мое (Лк. 21, 17). Все, желающие благочестно жить во Христе Иисусе гонимы будут — говорит апостол (2 Тим. 3, 12).

Такова неизбежная участь христианина, таков непременный залог жизни во Христе.

Но тем-то и сладостна эта участь, тем-то и блаженна эта жизнь, что по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше (2 Кор. 1, 5). Награда же за все наши кратковременные страдания безмерно выше их: кратковременное, легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу (2 Кор. 4,17).

Радуйтесь и веселитесь, — говорит Господь всем страдальцам Своим, — ибо велика ваша награда на небесах (Мф. 5, 12).

XIV. Преданность воле Божией

Все в мире совершается по воле Божией. Доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство от Господа (Сирах. 11, 14). По воле Божией совершается не только все доброе, но и все, что называется злом.

Один только грех, или, вернее, причина его, не от Бога, не по Его воле, а от лживости и непослушания воли человеческой.

Один только грех и есть в собственном смысле зло. Болезни же и смерть, нищета и лишения, голод и мор, гонения и преследования, пожары, и войны и все вообще бедствия, и страдания не есть зло, а лишь — горькие лекарства, посылаемые нам от Бога для нашего уврачевания и спасения, для нашего блага.

И жизнь отдельных лиц, и важнейшие исторические события непоколебимо утверждают нас в той истине, что Бог чудными путями из величайших зол, попускаемых Им, производит бесчисленное множество добра.

Если же все и доброе, и злое в мире совершается по воле Божией, по Его благому и спасительному Промыслу, если без Его воли ни один волос не упадет с головы нашей (см. Мф. 10, 30), если Бог непрестанно печется о нас (1 Петр. 5, 6), то не лучше ли, ни блаженнее ли всего себя, всю свою жизнь, всю свою волю вверить в руки Божии, в волю Божию.

Всецелая преданность наша воле Божией есть следствие искренней сыновней любви нашей к Богу. Кого мы любим, воля того священна для нас. Если я люблю Бога, то воля Его для меня свята и бесконечна дорога. Тогда всю жизнь свою я буду руководствоваться таким правилом: чего хочет Бог, того и я хочу, Его воля — моя воля. И что бы ни случилось со мною, доброго или злого, я буду говорить: «Этого Бог хочет, да будет Его святая воля на мне грешном».

В таком устроении — источник великого душевного мира, невозмутимого спокойствия и безмятежия духа.

Тогда никакое бедствие, никакое злострадание не одолеет меня, не расстроит духа моего, не ввергнет в бездну уныния и отчаяния, ибо, что бы тяжелого не постигло меня, я буду рассуждать так: «Господь, бесконечно любящий меня и пекущийся обо мне несравненно лучше, чем я сам о себе, видит те бедствия и злострадания, которые я терплю, и если Он меня не избавляет от них, то на это есть, несомненно, Его святая и спасительная воля. Он готовит меня для блаженной вечности Своей, Он хочет меня сделать наследником того Царства, в которое не войдет ничто нечистое. Вот Он и очищает меня, как золото, огнем страданий и скорбей. Он попускает мне потомиться за грехи мои во времени, чтобы избавить меня от томления в вечности. Он лучше меня знает, что мне полезнее и спасительнее».

Не тогда, когда ты благополучен, когда беды и скорби далеки от тебя, не тогда Господь близок к тебе, а тогда, когда посылает Он тебе особенные и почти непрестанные скорби и злострадания, тогда-то усматривай особенную к тебе любовь Божию, ибо егоже любит Господь наказует; биет же всякого сына, егоже приемлет (Евр. 12, 6). Это-то и есть признак отеческой Его заботы о тебе, Его промышления, как и говорит преп. Исаак Сирин: «Тот человек, о котором Бог особенно печется, познается по тому, если пошлет ему Господь непрестанно печали» (слово 35).

И пусть ужаснется и вострепещет тот, кто живет всегда благополучно и беспечально, ибо это значит, что забыл его Бог. Пусть просит себе таковой у Господа скорбей, как великой милости Его.

Если же беды и скорби, посылаемые мне от Бога, становятся мне подчас как будто непосильными и под тяжестью их я начинаю изнемогать и молю Бога, чтобы Он снял с меня это непосильное бремя, а Он как будто и не слышит воплей моих, и я продолжаю страдать, — вспомню я тогда Того Страдальца, в Котором вся жизнь моя, вспомню Его томление до кровавого пота под бременем грехов и печалей всего мира, вспомню Его полные смирения и совершеннейшей преданности слова: Не как Я хочу, но как Ты. Да будет воля Твоя (Мф. 26, 39,42), вспомню Его предсмертный вопль: Боже мой. Боже мой! Для чего ты меня оставил? (Мф. 27, 46) и, наконец — эти последние слова мира, сыновней преданности и любви: Отче! В руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Открою тогда и я, грешный, уста свои и скажу: «Отче! Всего себя, всю жизнь свою предаю в руки Твои. Как ни тяжело мне, но буду терпеть до назначенного Тобою конца, только бы мне не разлучаться с Тобою».

С Тобою, Христе мой, Свете мой, хочу быть в поношении и поругании, с Тобою в скорби и страдании, с Тобою на Кресте, с Тобою и во славе, с Тобою навеки. Аминь.

Деревня Чукчино на реке Печоре, 1931 г.