«Христос воскресе!» — этими словами мы приветствуем друг друга в день Пасхи, на Светлой седмице, до самого Вознесения Господня. И это, наверное, самое радостное, самое важное, что могут сказать друг другу верующие люди. Но порой даже пасхальная радость оказывается очень хрупкой, легко переходящей в грусть и тоску. Почему? И как вернуть сердцу ликование о Воскресшем Спасителе? Об этом рассказывает редактор нашей газеты игумен Нектарий (Морозов).
Радоваться по-христиански
Чувство радости в той или иной степени знакомо каждому человеку. Ведь какова бы ни была жизнь, порой трудная, скорбная, многопечальная и многоболезненная, но тем не менее бывают моменты, когда человек испытывает радость, хотя бы на короткое время ощущая себя счастливым. Однако все наши земные радости бывают скоропреходящими: ты еще не успел нарадоваться, а уже по щекам потекли слезы — что-то тебя от этой радости так отвлекло, что ты и забыл о ее источнике.
Более того, бывает так, что именно радость становится для человека причиной скорби — как раз в силу того, что она непостоянна. Ты успеваешь понять, какое это замечательное состояние души и сердца, а радость уже уходит, хочется ее удержать — а она не удерживается. На чем бы она ни была основана: отношения между людьми не бывают всегда постоянными и ровными — часто периоды радования друг о друге чередуются с периодами взаимной скорби. Земные достижения также очень непостоянны — не успел человек порадоваться относительно того, что ему удалось сделать, а оказывается, что все уже надо начинать заново. Наша жизнь — ледяная горка, на нее карабкаешься долго, а потом вдруг съезжаешь в одно мгновение, и снова надо начинать карабкаться. Чего ни коснись, все действительно проходит очень быстро.
Что же касается радости в христианском ее понимании, то это все-таки нечто другое. Это, в первую очередь, радость о Боге, когда человек радуется не чему-то, что может прекратиться, уйти, а тому, что вечно, неизменно — своему Создателю и Творцу. Но эта радость посещает сердце человека либо тогда, когда Господь хочет человека утешить и дать ему опыт этой радости, либо когда человек сам всей своей жизнью стремится к тому, чтобы быть с Богом. И поскольку Господь становится главной и, пожалуй, даже единственной целью его жизни, то для него это ощущение пребывания в Боге и радости о Нем становится естественным.
Человек, чья жизнь исполнена грехов, преткновений и падений, намного реже может ощущать эту радость при мысли о Боге — чаще он, наоборот, находится в состоянии печали о Нем, если, конечно, мы говорим о сознательном христианине. Для него радость бывает неким утешением, которое Господь подает. Если же человек к Богу стремится, и это стремление становится неотъемлемой частью его жизни, то именно оно делает его счастливым среди скорбей, печалей, напастей. Мы это можем наблюдать на примере жизни различных святых и тех людей, которые Церковью не прославлены, но которых мы с той или иной степенью достоверности могли бы назвать христианскими подвижниками. Это необязательно должен быть человек, подвизающийся видимым образом, — это просто человек, который Богом живет и других радостей не ищет.
Отчасти, может быть, доводится время от времени испытывать такую радость о Господе и нам самим. Это бывает либо в момент богослужения, когда какие-то слова песнопений, молитв, до того скрытые от нас, вдруг раскрываются не просто для ума, но и для сердца; иногда это случается, когда мы молимся сами или что-то читаем — и опять-таки прочитанное усваивается нашим сердцем и доставляет радость; иногда какая-то мысль сходит на наше сердце и как некий дивный цветок распускается в нем. А бывает и так, что и не молитва, и не богослужение, и не чтение, и даже не какая-то мысль, а просто состояние сердца таково, что человек вдруг чувствует: как же хорошо! А почему? Потому что очень хорошо быть с Богом.
Обойтись без «духовных конфет»
Огромное количество людей приходят на Светлой седмице, готовясь причащаться, с одним и тем же на исповедь: они признаются, что в это самое время, когда надо радоваться и ликовать, этих чувств почему-то в сердце нет, они исчезли куда-то. Пасха и пасхальный период — совершенно особенные: вся Вселенная должна радоваться, но на самом деле радуются только те люди, которые действительно понимают, каким важнейшим, единственным по своей важности событием стало для нас Воскресение Христово. Это — стержень всего нашего бытия, потому что побеждена смерть, побежден грех, и мы уже не являемся их пленниками, мы способны жить вечно и блаженно. Но если наши сердца не удостоверяют нас в том, что вот конкретно мы можем этой жизни сподобиться, если в нас слишком много действует тех страстей, которые нас убеждают, что, скорее всего, мы можем не спастись, а погибнуть, то, конечно, мы оказываемся чуждыми этой радости. Собственно говоря, радуемся мы или нет в это время, зависит от того, что в нашем сердце, и от того, какова наша жизнь.
Да, когда мы после долгого перерыва вновь слышим песнопение «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на Небеси…» и приветствуем друг друга словами «Христос воскресе!» — душа радуется. А потом человек возвращается к себе самому, и смотрит в себя, и спрашивает: «А во мне-то есть некое свидетельство Воскресения? Присутствует сейчас в моем сердце Господь и наполняет Своим светом все мое существо?». Такие размышления, на мой взгляд, нас лишают в значительной степени способности радоваться в это время.
Могут быть и другие причины угасания пасхального ликования. Порой человеку кажется, что радость должна являться неким непременным атрибутом его христианского бытия. И с одной стороны, вроде бы так и есть, ведь жизнь в Боге связана с радостью о Нем. Но в то же время мы можем видеть, как Господь и великих подвижников испытывал периодами сухости, душевного бесплодия, и было бы странно, если бы Он не испытывал точно таким же образом и нас. Когда ты радуешься, когда тебе хорошо, то все дается очень легко, буквально крылья за спиной вырастают. А вот в то время, когда от тебя эта радость скрывается, когда ты знаешь, что она есть, но ты в этот момент остаешься ей чужд, очень трудно бывает и жить по-христиански, и даже самые маленькие христианские подвиги совершать.
Меня в свое время поразил пример жизни схиархимандрита Серафима (Романцова), одного из Глинских старцев, который после уже вторичного разорения и закрытия обители подвизался на Кавказе. Когда приблизилось время умирать, он, по свидетельству очевидцев, лежал удивительно радостный, светлый. Он вспоминал, что будучи еще достаточно молодым монахом увидел во сне благодать Божию в образе Прекрасной Девы, во всей Ее силе и полноте, и почувствовал такую радость! Но потом Она на всю жизнь от него скрылась, а вернулась только лишь на смертном одре. Он шел к Ней все годы жизни.
Требовать радости от Бога — очень большая ошибка. В подобном отношении есть некая корысть. Как преподобный Макарий Оптинский укорял кого-из своих духовных чад: «Вы всё ищете каких-то конфет, а это духовное сластолюбие, надо научиться обходиться и без них и при том хранить верность Богу».
Но самое интересное, как только человек искренне отказывается от своего права на духовную радость, смиряется с тем, что Господь не обязан ее дать, — она вдруг приходит.
Поделиться радостью
Часто перед людьми встает вопрос, как можно поделиться радостью о Воскресшем Спасителе со своими близкими, если они к вере равнодушны или относятся к ней негативно, и даже агрессивно. На самом деле, человеку, который живет среди тех, кому совершенно чужда христианская вера, зачастую бывает трудно и в себе самом пасхальную радость удержать. Это происходит потому, что важнейшее для человека оказывается близкими неразделенным. И естественно при этом скорбеть, ведь люди, которых ты любишь, могут оказаться лишенными вечной жизни со Христом.
Однако делиться радостью обязательно нужно, только не внешней ее стороной, а скорее — своим состоянием. Каждый знает, как другим бывает с нами иногда тяжело, а иногда легко и хорошо. Почему? Все зависит от того, что в этот момент кроется в сердце, которое становится источником радости или скорби не только для нас, но и для окружающих нас людей. Нужно, чтобы люди, видя нашу радость, сами захотели узнать, в чем ее источник, в чем ее причина. А если мы начинаем говорить о своей радости, но при этом люди не чувствуют ни нашего тепла, ни нашего света, то такая проповедь будет скорее антипроповедью.
Научиться радости
Когда мы говорим о потере пасхальной радости, нельзя не вспомнить, что ктото может всегда и во всем видеть лишь отрицательную сторону жизни, всегда роптать и малодушествовать, а кто-то может за все, с ним происходящее, благодарить Бога и ко всему, с ним происходящему, относиться духовно.
Когда, например, человека обидели, он может считать это несправедливостью, может сделать вывод, что мир и люди в нем — страшные и жестокие. И тогда действительно вся жизнь наполнится мраком. А может человек думать иначе: мое сердце гордое, мое сердце тщеславное, мое сердце самолюбивое, а мой обидчик — это тот, кого послал Господь, чтобы хотя бы немного исправить и исцелить мое сердце. Постигшая неудача — это опять-таки то, что меня смиряет, и я чувствую, что это смирение для меня гораздо полезнее, нежели благополучный исход того дела, которое я пытался предпринять. То есть весь вопрос заключается в том, что приоритетно: достижение каких-то временных целей, удача здесь или же те изменения, которые в нас хотел бы произвести Господь. И вот если человек способен за это благодарить Бога, во всем видеть действие Божие и Промысл Божий о себе, он, конечно, научится радоваться, а точнее сказать — сделает себя способным радоваться. А иначе можно и явного дара Божия не заметить, пройти мимо него…
Фото из открытых интернет-источников
Газета «Православная вера» № 9 (509)