Воскресение Христово и явление Воскресшего людям… Как это было? Почему четыре евангелиста рассказывают об этих событиях по-разному?
Итак, четыре рассказа об одном и том же событии.
Евангелист Матфей: Христос погребен, гроб завален камнем и запечатан, возле него стража; суббота, в которую запрещено делать какое-либо дело, кончается, Мария Магдалина с другой Марией (какой — не указано) идут посмотреть на гроб. Земля содрогается, Ангел сходит с неба, отваливает камень и садится на него. Стража как мертвые (28, 4). Ангел обращается к женщинам, ободряет их, сообщает им о воскресении Распятого, приглашает войти внутрь гроба и убедиться, что тела в нем нет. Две Марии входят в гроб, затем выходят и со страхом и радостью великою (28, 8) бегут к ученикам — сообщить им о Воскресении. По дороге они встречают Иисуса, который тоже говорит им не бойтесь и передает через них известие для учеников — чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня (28,10). Есть версия, что здесь имеется в виду не та Галилея, в которой вырос Богочеловек, а «малая Галилея» — традиционное место сбора паломников-галилеян на Масличной горе в Иерусалиме. Там и происходит единственная описанная Матфеем встреча одиннадцати апостолов (минус Иуда, понятно) с Воскресшим Учителем.
Евангелист Марк: Иисус погребен, ко входу в гроб привален камень. Мария Магдалина и Мария Иосиева издали наблюдают за погребением. По окончании субботы Мария из Магдалы, Мария Иаковлева (опять две Марии!) и Саломия, предположительно, мать сыновей Зеведеевых, идут ко гробу — не просто посмотреть, а, как положено, помазать покойника ароматами. Женщин беспокоит камень, отвалить который им не под силу. Подойдя ко гробу, они видят, что весьма велик (16, 4) камень отвален. Они входят в гроб и видят там, внутри, сидящего юношу в белой одежде; явно, что это не просто человек, потому что его вид приводит женщин в ужас. Но он ободряет женщин — практически теми же словами, что и у Матфея. И тут опять возникает Галилея — место встречи учеников с Воскресшим; с той только разницей, что не Сам Христос отправляет женщин к ученикам с этим сообщением, а сидящий во гробе Ангел. Вышедшие из гроба женщины слишком перепуганы, чтоб сразу исполнить поручение Ангела. Испытывает ли Мария Магдалина такой же страх, как две ее подруги? Неизвестно. Известно лишь, что через какое-то время — в тот же день, первый день недели! — именно ей является Христос, и вот после этого она уже, точно, ничего не боится. Ученики рассказу Марии верят не сразу. Но Воскресший является в ином образе двум из них на дороге (16, 12). Наконец, Он является самим одиннадцати, возлежащим на вечери и упрекает их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили (16, 14). Далее Господь посылает учеников в мир — проповедовать Евангелие всей твари.
Евангелист Лука сообщает, что ранним утром первого дня недели (то есть сразу по окончании вынужденного бездействия — шабата, субботы) ко гробу Иисуса с ароматами направилась целая группа женщин: и те, кто пришел с Ним из Галилеи, и некоторые другие (24, 1) — возможно, жительницы Иерусалима. Сколько их, мироносиц, было — неясно, зато известно, что среди них была Мария Магдалина и уже упомянутая здесь Мария Иаковлева — мать Иакова. И первое, что они видят, подойдя ко гробу,— тот самый отваленный камень, о котором сообщают и Матфей, и Марк. Женщины входят в гроб и не видят Иисусова тела, а через некоторое время видят Ангелов, которые спрашивают их, перепуганных: что вы ищете живого между мертвыми?(24, 5). Женщины сообщают о том, что видели, апостолам, но те (опять!) не верят. Убедиться, что женщинам не померещилось, решается лишь Петр, который видит в пещере пелены лежащие и возвращается домой, дивясь сам в себе происшедшему (24, 12).
О том, что Христос являлся женщинам, в частности, Марии Магдалине, Лука не пишет, зато подробно останавливается на том, о чем Марк сообщает лишь вскользь,— о явлении Иисуса Клеопе и его товарищу (самому Луке, как считают святитель Феофилакт Болгарский и другие), отправившимся из Иерусалима в село Эммаус. Спешно вернувшись в Иерусалим, Лука и Клеопа находят вместе одиннадцать апостолов (как у Марка), которые обсуждают еще одно уже произошедшее явление Воскресшего — Симону, то есть Петру. Возможно, Спаситель явился Петру, когда тот, изумленный, шел от пустого гроба... Клеопа и его спутник рассказывают о том, что привелось увидеть им. И тут Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам (24, 36).
Наконец, не входящий в число евангелистов-синоптиков Иоанн. Мария идет ко гробу — как бы одна, про других женщин ничего не сказано. Однако вывод об их присутствии можно сделать из реплики Марии, увидевшей отваленный камень и поспешившей к ученикам: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его (20, 2). Не в единственном, а во множественном числе: «не знаем». Святитель Феофилакт Болгарский считает, что приход ко гробу других женщин просто не важен для Иоанна, тем более, что об этом уже написали другие.
Услышав от Марии об исчезновении тела Учителя, Петр и другой ученик, которого любил Иисус (самообозначение Иоанна), бегут ко гробу. Иоанн обгоняет Петра и, не входя во гроб, но лишь заглядывая в него, видит те самые лежащие пелены (20, 5). Прибежавший Петр входит во гроб и видит фотографически четкую картину — плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте (20, 7). После этого мужи от гроба уходят. Если мы сличим это повествование с тремя предыдущими, мы можем предположить, что они просто разминулись с другими женщинами, кроме Марии Магдалины. Которая через какие-то минуты узнает Господа и скажет Ему: Раввуни! — что значит: Учитель! (20, 16). А далее — Воскресший Учитель в собрании учеников, о котором рассказывают и Лука, и Марк, и Матфей.
Есть противоречия? Есть. Они естественны и неизбежны. Все четыре евангелиста участвовали в евангельских событиях по-разному, и потом, восстанавливая эти события, общались с разными людьми. Каждый из них подробно рассказывает о том, что видел непосредственно сам, и куда менее детально, подчас пунктирно — то, что узнавал от других. Для нас с вами гораздо важнее — не расхождения, а, напротив, общее в рассказах евангелистов. Вот оно, общее: женщины, идущие ко гробу на рассвете первого дня недели; отваленный камень; явление Ангелов; поручение к женщинам — известить апостолов; бегущий ко гробу Петр; лежащие пелены; явление Христа путешествующим в Эммаус… И конечно — встреча Воскресшего со святой равноапостольной Марией Магдалиной.
Святитель Феофилакт, епископ Охридский, в своем толковании на Четвероевангелие показывает, что, при внешнем несходстве текстов, речь идет, безусловно, об одних и тех же событиях. А протоиерей Леонид Грилихес в своей новозаветной беседе «Голоса свидетелей» предлагает нам задуматься: почему Евангелий — четыре? Почему Церковь не стремилась к созданию одного-единственного текста, который не оставил бы места для разночтений, сомнений и противоречий? Оказывается, такие попытки в ранней христианской истории были, но продолжения не нашли. Те, кого мы привыкли называть евангелистами, сами себя называли свидетелями: Свидетели Ему в сем мы и Дух Святый, Которого Бог дал повинующимся Ему (Деян. 5, 32). Меж тем по ветхозаветному Закону — как и по нормам современного судопроизводства! — свидетельство одного не принимается: Недостаточно одного свидетеля… при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится дело (Втор. 19, 15). И сегодня любой грамотный юрист скажет: если свидетели в суде рассказывают об одном и том же событии одинаково, как под копирку — значит, дело нечисто: либо они сговорились, либо подкуплены, либо подверглись давлению. И в том, что христианская Церковь никогда не давила на своих бесценных свидетелей, требуя, чтоб они говорили строго одно и то же, не создавая «лишних проблем», проявилась ее истинно евангельская честность.