Информационно-аналитический портал Саратовской митрополии
 
Найти
12+

+7 960 346 31 04

info-sar@mail.ru

На пороге вселенского торжества
Просмотров: 1339     Комментариев: 0

Сегодня мы с вами постараемся рассмотреть события, которые непосредственно предшествуют величайшему торжеству христиан — Пасхе. Но что я имею в виду под словом «событие»? Событие, ждущее нас в храме, или событие, произошедшее тогда, в дни, предшествовавшие распятию и воскресению Христа? И то, и другое. Ведь события Священной истории неподвластны времени: каждое из них происходит однажды для того, чтобы мы жили в нем всегда. А богослужение дано нам в помощь: чтобы увидеть это произошедшее/происходящее событие с максимально возможной для нас ясностью, вникнуть в его духовный смысл.

Первое колебание ада

— Почему Великий пост называют Святой Четыредесятницей? — спросила меня недавно одна знакомая в социальной сети. — Ведь он длится не сорок, а сорок восемь дней!

Великий пост длится сорок дней. Он заканчивается пятницей перед Лазаревой субботой. Суббота, в которую мы вспоминаем воскрешенного Христом Лазаря, следующее за ней торжество Входа Господня в Иерусалим (Вербное воскресенье) и Страстная седмица в Великий пост не входят. Страстная — это особый, отдельный пост. А на двухдневный промежуток между Святой Четыредесятницей и Страстной неделей благословляется послабление поста: рыба, икра.

Итак, Лазарева суббота. Господь вместе с учениками приходит в Вифанию — селение под Иерусалимом, чтобы воскресить умершего Лазаря — человека, которого Он любил, которого Он называл Своим другом (см.: Ин. 11, 11). Это событие-знамение, событие­предвестие. Что же оно предвещает? Во-первых, воскресение из мертвых Самого Христа: «Днесь Вифания предвозвещает Воскресение Христа Жизнодавца, востанием Лазаревым ликовствующи» (Канон утрени на Лазареву субботу, песнь 1). Во-вторых — всеобщее воскресение мертвых, которое будет в конце времен и станет окончательной победой Жизни над смертью: «Представ Лазареву гробу, Человеколюбче, сего призвал еси и жизнь подал еси, яко жизнь сый безсмертная человеком всем, яко Бог будущее прообразуя яве воскресение» (Канон утрени, песнь 5).

Вифанское событие показывает нам Христа как Человека с обычными человеческими проявлениями (любовь, привязанность, потребность в дружбе, в понимании, скорбь о смерти друга) и тут же — как Бога, Жизнодавца, Того, в Чьей власти дать человеку жизнь и отнять ее: «Прослезився яко человек, Щедре, воскресил еси яко Бог сущаго во гробе, и разрешся от ада Лазарь взываше: благословен еси Господи Боже во веки» (Канон утрени, песнь 7). Таким образом, судьба Лазаря — это и наша, смертных людей, судьба: мы тоже будем воскрешены Его благой волей и больше уже не умрем.

Но, кроме смерти физической, есть еще смерть духовная: каждым свои грехом мы умерщвляем собственную душу. Потому еще один смысл песнопений Лазаревой субботы — воскрешение человека от греха, очищение его от смрада духовного тления: «Мертва смердяща Лазаря воздвигнувый, Христе, четверодневна, возстави мя, умерша ныне грехи моими, и положена в рове и темней сени смертней, и яко благоутробен избави и спаси мя» (Канон утрени, песнь 5).

Придя на всенощную накануне Лазаревой субботы, мы услышим о том, что вифанское чудо — это еще не окончательная победа над адом (в него Господь сойдет как Победитель в Великую Субботу), но первое его колебание: «Глас Твой разруши, Спасе, смертную всю силу, основания же адова Божественною Твоею силою поколебашася» (Канон утрени, песнь 4).

 «Благословен Грядый…»

Вход Господень в Иерусалим (Вербное воскресенье, Неделя ваий) — один из великих двунадесятых праздников Церкви. Это, безусловно, праздник, радость; мы со своими веточками вербы или ветлы тоже встречаем Царя, вступающего в наш город, тоже возглашаем Ему осанну, как жители Иерусалима с ваиями — пальмовыми ветвями — в руках. Но вместе с радостью мы переживаем и скорбь. Недаром митрополит Сурожский Антоний назвал Вербное воскресенье самым трагическим из праздников церковного года. И все богослужение праздника отражает эти две стороны — радость и боль: «С ветвьми воспевше прежде, с древесы (с оружием. — Ред.) последи яша (взяли. — Ред.) Христа Бога неблагодарнии иудее. Мы же верою непреложною присно почитающе яко Благодетеля, всегда возопиим Ему: благословен еси, Грядый Адама воззвати». Для одних ликование обернулось катастрофой, для других — продолжилось непреходящим счастьем. Почему же так произошло?

А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля,— грустно отвечает Клеопа (или, возможно, его спутник Лука, будущий евангелист) Незнакомцу, Который, приблизившись, пошел с ними (Лк. 24, 21, 15) по дороге из Иерусалима в Эммаус. Клеопа и Лука были учениками Христа. Даже и из учеников далеко не все понимали, Кто Он и зачем пришел на землю. Евреи ждали великого пророка и вождя (границы меж политическим и религиозным лидерством для них не существовало), который освободит Израиль от римской оккупации, вернет ему славу и мощь эпохи Давида, и уже навсегда. Но вместо вождя и пророка пришел Сам Бог. Пришел, чтобы победить, но это была совсем другая победа, не та, которую ждали иудеи. Не над Римом, а над грехом, смертью, адом. И не через триумф, а через Крест. Евреи, соплеменники Христа по человечеству, не поверили в Него как в Бога и упустили возможность остаться богоизбранным народом и именно в этом качестве обрести подлинную славу, несокрушимую силу и непреходящее счастье. Вступивший в Иерусалим Христос — Тот Самый издревле чаемый еврейским народом и этим же народом неузнанный Машиах, Мессия — гневно укоряет и оплакивает Свой родной, такой близкий Ему народ: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне! (Мф. 23, 37–39).

А Его — наша! — Христова Церковь поет это самое «Благословен Грядый во имя Господне» — на Вербное воскресенье. Господь идет «Адама воззвати» — освободить нас от рабства греху, дать нам непреходящую славу нового Израиля, принять нас в Небесный Иерусалим.

 Войти в радость Господа

Земная миссия Христа длилась, как известно, три года. Евангелие — это, на самом деле, очень краткий конспект; грустно думать о том, сколько Его слов, сколько событий навсегда осталось «за кадром». Но вот — последние три дня Его свободной — до захвата в Гефсиманском саду — жизни среди людей. И — будто само время резко замедлило свой ход: евангелист Матфей следит буквально за каждым шагом Иисуса из Назарета в Иерусалиме, ловит каждое Его слово. Богослужения трех первых дней Страстной седмицы отражают растущее напряжение. Мы чувствуем: не зря каждый из этих дней именуется Великим.

В Великий Понедельник на утрене впервые поется тропарь «Се, Жених грядет в полунощи, и блажен раб, егоже обрящет бдяща; недостоин же паки, егоже обрящет унывающа…». Здесь нашли отражение сразу две Христовых притчи, и обе они продолжают Его проповедь о конце времен, о Его Втором Пришествии на землю. В главе 24 (45–51) Христос говорит о рабе, которого господин, надолго уходя из дома, поставил старшим над другими рабами: добрый и верный раб будет исполнять свои обязанности и заботиться о вверенных ему людях, злой же и лукавый сходу решит, что господин вернется не скоро, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами (49). А слово «Жених» в этом песнопении отсылает нас к следующей, 25‑й главе, к притче о десяти девах (11–13), участницах традиционной свадебной церемонии, пять из которых оказались неразумными и не позаботились вовремя о елее для своих светильников, почему и оказались перед запертыми дверями дома Жениха. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий (Мф. 25, 13) — эти слова обращены к каждому из нас.

А в Великий Вторник мы слышим стихиру: «Страхом приими дар, заимствуй давшему ти, раздавай нищим, и стяжи друга Господа, да станеши одесную Его, егда приидет во славе, и услышиши блаженный глас: вниди в радость Господа твоего». И вновь переживаем евангельскую притчу о талантах (деньгах), полученных рабами от господина (см.: Мф. 25, 14–30). Двое пустили полученные деньги в оборот и вручили вернувшемуся господину прибыль, третий же зарыл свой талант в землю, исходя из того, что возможная прибыль все равно не будет принадлежать лично ему. Двое услышали слова войди в радость господина твоего (21, 23), а участь третьего прискорбна… Какой же вывод должны мы сделать для себя? То, что дал нам Господь, то, что получено нами в Святом Крещении, мы должны неустанно приумножать — ради Него, дабы вернуть Ему с прибылью; и тогда Он позаботится о нас, и мы войдем в Его радость. Самим же нам заботиться о себе, воровато зарывая полученное в землю, — это путь погибели. Это путь Иуды, который хотел извлечь из своего положения — как же, ближайший ученик, казначей общины! — выгоду для себя, а когда понял, что не получится — что с Ним, скорее, в тюрьме окажешься, чем в богатстве и почете,— сдал своего Учителя.

Вспомнить Иуду нас заставляет следующий день Страстной седмицы — Великая Среда. Это день предания Иисуса на смерть, вот почему он всегда, за исключением сплошных седмиц, постный. В этот день в последний раз совершается Литургия Преждеосвященных Даров, и мы слышим евангельское чтение, повествующее о двух полярных человеческих поступках — поступке женщины, которая так и осталась безымянной, и поступке мужчины, имя которого стало нарицательным:

Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим. Но Иисус, уразумев сие, сказал им: что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня: ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете; возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению; истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала. Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников; и с того времени он искал удобного случая предать Его (Мф. 26, 6–16). В песнопениях Великой Среды мы просим Господа избавить нас от «Иудина окаянства» и дать нам надежду на милость Божию ко всякому, кто приносит Ему миро истинной любви и покаяния.

«Сие есть Кровь Моя Нового Завета…»

Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. 20, 28), — так сказал Учитель Своим ученикам на подходе к Иеру­салиму. Ученики должны были вспомнить эти слова, когда Он, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан (Ин. 13, 3–5). Этот урок смирения и служения ближнему Церковь повторяет для нас каждый год.

Великий Четверг — это день Тайной вечери, день установления величайшего и спасительного таинства Церкви — таинства Евхаристии, преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа: приимите, ядите: сие есть Тело Мое <…> пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26, 26–28). Вот почему за Литургией Великого Четверга причащаются, как правило, все, кто на нее пришел, и это дает христианам, членам Его Церкви, чувство единства — не просто «дружности», не просто общинного тепла, а именно того единства, о котором молился Христос на пороге Своих страданий: Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их (т. е. апостолах, но и о нас с вами. — М.Б.), да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино,— да уверует мир, что Ты послал Меня (Ин. 17, 20–21). Молитва, которую мы всегда слышим перед причащением — «Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя прими…» — за этой Литургией не читается, а поется, причем неоднократно.

А вечером нас ждет одно из самых потрясающих, мистических богослужений церковного года — Последование Святых Страстей, или утреня с чтением Двенадцати Евангелий, повествующих о страданиях Спасителя — начиная от последней беседы Учителя с учениками и заканчивая запечатыванием гроба. Казалось бы, мы всё это уже знаем, читали неоднократно… Но в этот вечер — и тому множество свидетельств — страсти Христовы переживаются нами по-особому. Эта служба действительно переворачивает человека, она взрывает его — вспомним хотя бы Иудушку Головлева, малосимпатичного персонажа из романа Михаила Салтыкова-Щедрина… Но Иудушка — все же не Иуда.

«Вся сострадаху Создавшему вся»

В Великую Пятницу Божественная литургия не совершается, Бескровная Жертва не приносится — в жертву приносит Себя Сам Божественный Агнец. В этот день мы особенно остро чувствуем вне­временность евангельских событий, потому что не вспоминаем погребение Христа, а непосредственно в нем участвуем. Мы слышим потрясающие стихиры, в которых скорбь в высшей своей точке переходит в славословие: «Вся тварь изменяшася страхом, зрящи Тя на Кресте висима, Христе. Солнце омрачашеся, и земли основания сотрясахуся, вся сострадаху Создавшему вся. Волею нас ради претерпевый, Господи, слава Тебе». Мы стоим рядом с Его Пречистой Матерью и слышим Ее рыдания — но слышим и Ее надежду, ведь Ей было приоткрыто будущее: «Сыне Мой, где доброта зайде зрака Твоего? Не терплю зрети Тя неправедно распинаема: потщися убо востани, яко да вижу и Аз Твое из мертвых тридневное Воскресение». Мы чувствуем глубинную, несказанную сущность происходящего на наших глазах: «Страшное и преславное таинство днесь действуемо зрится: Неосязаемый удержавается; вяжется Разрешаяй Адама от клятвы; Испытуяй сердца и утробы неправедно испытуется…». Надежда просвечивает сквозь скорбь: на утрене читается паремия — отрывок из ветхозаветной Книги Иова, последняя ее глава, где Господь возвращает многострадальному и верному Своему рабу все, что было у него отнято, и еще сверх того.

«И сущим во гробех живот даровав»

Великая Суббота — это, с одной стороны, день покоя: в песнопениях вспоминается покой седьмого дня, когда Творец почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал (Быт. 2, 2), и проводится аналогия с пребыванием Спасителя во Гробе — Бог-Слово почил от Своих тяжких земных трудов. Но, с другой стороны, это день, когда Христос, пребывая во гробе телом, душою Своею сошел в ад, в сумрачный шеол, в царство мертвых, и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению (1 Пет. 3. 19–20). Сойдя в шеол, Христос возвещает о спасении тем, кто жил на земле до Его Рождества. Он выводит из ада души праведников, начиная с раскаявшихся Адама и Евы. Это победа над адом: «Ад како стерпит, Спасе, пришествие Твое, а не паче болезнует омрачаемь, блистания Света Твоего зарею ослеплен» (Стихира на утрене Великой Субботы). Всем нам хорошо знакомая «Херувимская песнь» единственный раз в году заменяется строгим величественным песнопением: «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным».

За Литургией, после чтения Апостола, поется: Воскресни, Боже, суди земли; яко Ты наследиши во всех языцех (Пс. 81, 8). Именно в этот момент и храм, и духовенство переоблачаются — меняют черное великопостное одеяние на белое. Победа над адом уже одержана, хотя по земле весть о Воскресении еще не разнеслась, жены-мироносицы, в соответствии с ветхозаветной заповедью, пребывают в покое, ко гробу они пойдут — и мы за ними пойдем — позже, в ночь Воскресения…

 Газета «Православная вера», № 04 (732), апрель 2024 г.