Девочка проснулась на рассвете: первые лучи солнца осторожно заглядывали в окна ее дома, щекотали щечки и ресницы. Прислушалась — в родительской спальне тихо. Натянула быстренько платьице и вышла на улицу. Поселок Агафоновка еще спал. Девочка потянулась, подняла глаза к небу и замерла: над крышей ее двухэтажного каменного дома стояла Женщина в голубом одеянии. Печаль на Ее лице болью отозвалась в сердце ребенка. Женщина смотрела вниз и словно что-то шептала. Девочка бросилась назад, в квартиру, растолкала отца и мать, перепуганные взрослые не могли ничего понять, но выбежали на улицу и… ничего не увидели. Было обычное летнее утро, привычное голубое небо, знакомый до мельчайших подробностей переулок, дома, дорога. «Да кого же ты видела? Где женщина?» — тормошили они девочку, но та растерянно молчала. Позже в кругу соседей они пытались осмыслить рассказ пятилетней дочери, и вот тогда кто-то из старожилов обронил: «Так ведь в нашем доме раньше храм был. В честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Она Саму Матерь Божию видела».

Эту историю, произошедшую в конце 30‑х годов прошлого столетия, как и другие, подобные ей, бережно хранят прихожане Благовещенского храма в Агафоновке (Октябрьский район Саратова) и передают из уст в уста. То, что храм, построенный в 1912 году и закрытый уже к 1925-му, уцелел, а сейчас восстанавливается в своем первоначальном виде, они воспринимают как чудо. Без покровительства Богородицы, Ее молитвенного заступничества это совершенно точно было бы невозможно. Слишком многое претерпел дом Божий за эти сто лет. Но обо всем по порядку.

Наследство купца Агафонова

Агафоновка обязана своим названием купцу-мануфактурщику Василию Яковлевичу Агафонову, который с 1886 года обосновался на этих землях. Тогда эта местность представляла собой почти пустырь с вкраплениями плодовых садов, принадлежавших саратовским обывателям. По сути, это был городской выгон, то есть специально выделенная городским управлением земля для выпаса домашнего скота горожан. Однако с развитием железной дороги и обслуживающих ее предприятий, которым требовались сотни рабочих рук, вокруг товарной станции стали возникать жилые постройки. Пустырь быстро заселялся.

Успешная торговля тканями и мехами позволила Агафонову встать вровень с известными купеческими фамилиями Саратова. К середине 1870-х годов Василий Яковлевич получил статус купца 1-й гильдии. В следующем десятилетии он был избран ктитором домовой церкви 1-го Мариинского детского приюта, а потом стал членом Совета благотворительного Союза Братства Святого Креста и заведующим Учебно-заработным детским домом.

У Василия Яковлевича с супругой Ксенией Никитичной было большое семейство — трое сыновей и дочь. Имея в Саратове недвижимость, за городом Агафоновы обустроили дачу, присоединив к той земле, которая была у них в собственности, еще немалые угодья. После смерти главы семейства вдова купца Ксения Никитична обратилась в городскую управу с прошением выкупить земли, которыми ее семья пользовалась по факту (тогда такие сделки были привычны), и ее желание было удовлетворено. После законного оформления земли в собственность Агафоновых стремительно разраставшийся поселок стали называть Агафоновским.

Неподалеку находились две церкви — домовая церковь железнодорожного училища, освященная во имя святителя Николая Чудотворца, и церковь в честь Казанской иконы Божией Матери. Но добираться до них было неудобно и небезопасно. Нужно было пересекать железную дорогу и огромную свалку, куда постоянно тянулись городские ассенизаторские обозы, что мало способствовало духовному настрою прихожан.

Не было в поселке и школы. Перспективный план развития сети народных училищ Саратова, принятый в 1907 году, не предполагал строительство школ дальше Дегтярной площади (сегодня район Дворца спорта), а Агафоновский поселок располагался за чертой Саратова. Заботы об обеспечении духовных и образовательных потребностей земляков взяла на себя Ксения Никитична Агафонова. Вдова купца была многолетней попечительницей Женско-монастырской церковно-приходской школы (при Крестовоздвиженском женском монастыре на ул. Покровской, ныне Лермонтова), для которой постоянно жертвовала немалые суммы. «Годовой отчет епископа Саратовского и Царицынскаго Алексия за 1912 год» донес до нас сведения: «Саратовская купчиха Ксения Никитична Агафонова пожертвовала более 5000 руб. на постройку церкви-школы в пос. Агафоновка». Это была по тем временам огромная сумма, и ее хватило, чтобы Духовная консистория, по словесному распоряжению Преосвященного Гермогена, епископа Саратовского и Царицынского, поручила составить проект небольшой церкви на 50 прихожан с отделением для церковно-приходской школы местному зодчему, младшему архитектору Строительного отделения Саратовского губернского правления Михаилу Гавриловичу Зацепину.

Архитектор взял за основу бесстолпный приходской храм, напоминающий оригинальные памятники архитектуры древнего Пскова. Благовещенская церковь, как и псковские храмы, имела кубическую форму и тоже была небольшой. Выстроенная на неполную высоту храма полукруглая апсида алтарной части примыкала к нему с восточной стороны, а над зданием был размещен круглый барабан, несущий небольшую главку.

Церкви древнего Пскова отличают скромность и лаконичность. Как правило, в верхней части барабана под куполом, а также под кровлей апсид и вокруг пристройки под карнизом крыши пускали состоящую из повторяющихся элементов‑узоров «дорожку». Такую же «дорожку» можно видеть и на сохранившихся стенах Благовещенской церкви в Агафоновском поселке.

Строительство здания заняло чуть более года, и 11 ноября 1912 года Преосвященный Дионисий, епископ Петровский, викарий Саратовской епархии (расстрелян в октябре 1937 года в сане архиепископа Ростовского и Таганрогского. — Ред.), совершил освящение и Божественную литургию в Благовещенской церкви.

Асимметрично построенный храм со звонницей производил яркое впечатление. Он хорошо вписался в пространство одноэтажной застройки поселка и даже при своих небольших размерах был виден издалека.

Особенно привлекал внимание оконный проем холодных входных сеней в церковно-приходскую школу — его необычная форма тоже отсылает нас к псковским мотивам. Это окно прихожане называют «крыло ангела» — именно оно позволяло в советские годы опознавать в неказистой каменной постройке что-то, связанное с совсем другой жизнью (читатель, заинтересовавшийся дореволюционной историей Благовещенского храма, может ознакомиться со статьей саратовского краеведа, члена Российского общества историков-архивистов В.И.Давыдова, размещенной на сайте храма).

К сожалению, Благовещенская церковь и школа при ней служили агафоновцам совсем недолго. Мирное течение жизни нарушила революция. До нас дошли дневниковые записи саратовца Михаила Дмитриевича Соколова об этих временах. В своих записях за 1935 год он приводит такие факты: «В нынешнем году безжалостно доламывают оставшиеся саратовские церкви. Кроме Казачьей рушат Ильинскую, построенную еще в 1692 году, Кладбищенскую, Ново-Никольскую, Агафоновскую, «Красный Крест», выстроенный в 1838 году на средства жившей в Саратове Анны Александровны Рылеевой. <…> Если смотреть на город с Соколовой горы, он много потерял после разрушения церквей».

До 1925 года в здании церкви еще функционировала школа. Потом в ней устроили мастерские. Какое-то время в здании располагался ЗАГС, а когда власти снесли звонницу, купола и надстроили второй этаж, дом Божий превратили в коммуналку. Так и существовало здание долгие годы, с минимальным набором коммунальных услуг и удобствами во дворе.

Казалось бы, революционный семнадцатый год поставил точку в едва зародившейся приходской жизни Благовещенской церкви. Но точка оказалась многоточием…

Шестнадцать переездов

— Я была прихожанкой Никольского монастыря, — вспоминает казначей храма Татьяна Олейник. — И вдруг узнаю, что здесь, в этом здании, как бы храм; это был 2004 год. Смотрю: куполочек маленький появился, а внешне здание как здание — здесь же коммунальные квартиры были. Однажды зимой мы с дочкой зашли и как раз попали на чтение акафиста Пресвятой Богородице. Мы остались, а потом стали ходить каждый вторник на акафист. Коммуналка продолжала жить своей жизнью, шум-гам, споры, ругань, а мы в крохотном закуточке собираемся и тихонечко поем. Первые несколько лет внешне ничего не менялось, зато шли внутренние процессы — постепенно образовывался приход. Мы несли из дома все, что могли, сами делали аналои, шили облачения для них. Началось отселение жильцов. Мы ведь несколько лет ходили в алтарную часть через помещения, в которых жили люди. У одних была собака огромная, с которой мы боялись сталкиваться, поэтому ходили осторожно, с палкой.

В 2010 году в наш храм привезли Табынскую икону Божией Матери (святыня была принесена в рамках крупнейшего в истории России и мира крестного хода с места явления иконы близ города Красноусольска по городам России. — О.П.). Икона у нас в храме ночевала. Все наши прихожане по очереди читали акафист перед ней. И после этого события что-то изменилось. Пошло движение, нашлись люди, которые стали помогать с ремонтом здания церкви.

Восстановление Благовещенского храма занимает в истории Саратовской епархии особое место хотя бы потому, что это единственный случай, когда для того, чтобы использовать помещение по прямому назначению, пришлось расселять жильцов, которые жили здесь на протяжении более чем полувека. Заботы по расселению 25 семей взяла на себя Саратовская епархия при содействии администрации Саратова.

Когда же все жильцы получили квартиры и освободили комнаты, настоятель и прихожане осознали масштаб предстоящих работ. Сейчас, вспоминая, как всем миром трудились над расчисткой территории, как разбирали перегородки и выносили строительный мусор, они улыбаются, но за этими несколькими словами скрывается девять лет непрерывного и тяжелого труда во славу Божию.

Обычно когда историческое здание требует серьезного ремонта — а в этом случае было именно так, ведь предстояло укрепить фундамент признанного аварийным здания, снести надстроенный этаж, заново возвести купольную часть, полностью перестроить внутреннее пространство, — рядом с храмом устраивают временный, чаще всего в вагончике, и службы проводят там. Но в Благовещенском храме с момента его передачи Церкви в 2004 году все богослужения совершались именно в тех стенах, которые были возведены на средства купчихи Агафоновой и освящены владыкой Дионисием в 1912 году.

— Мы ведь шестнадцать раз переезжали из одного конца здания в другой, — продолжает Татьяна Викторовна, — храм ремонтировался частями, сделают одну часть, мы туда переберемся, потом другую ремонтируют, и так, пока полностью не убрали все внутренние перегородки. Одно лето провели под открытым небом, когда старую крышу разобрали, а новую еще не установили. Просто чудо, что ни одного дождя за это время не случилось. Успели закрыться до осенней непогоды.

Еще одно чудо, о котором рассказывают, благоговейно понижая голос, — это сохранение храмовых росписей. Сейчас внутренние стены Благовещенской церкви белоснежные, но до революции их украшали великолепные росписи.

— Естественно, в советские годы все было закрыто несколькими слоями разнообразных отделочных материалов, никто и не знал, что эти росписи существуют, — вспоминает настоятель храма священник Виктор Копырин. — Когда делали ремонт внутренних помещений, стали отдирать от стен всю эту отделку, и нам открылись росписи — иконы Божией Матери в медальонах. Причем в очень хорошем состоянии. Мы пригласили художников из Саратовского художественного училища, они их все сфотографировали, сняли кальку, в общем, всю эту красоту запечатлели, и как только эти работы были завершены, краска росписей в один день вспучилась и осыпалась. Было такое ощущение, что они только и ждали, когда мы их откроем и скопируем, а потом попрощались с нами и исчезли.

Девять лет ушло у прихода, чтобы привести храм в то состояние, в каком он пребывает сейчас. Внешний облик восстанавливали по единственной сохранившейся фотографии 1912 года. Трудовые будни скрашивали радостные события: когда установили купола, которые везли с Урала, когда повесили на звоннице колокола.

— И вот на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в 2013 году мы впервые совершали Евхаристию в настоящем алтаре, — продолжает разговор отец Виктор, — до часу ночи весь приходской актив трудился: прибирались, иконы переносили, все подготовили к завтрашней Литургии и ушли по домам. Утром прихожу, надеваю облачение и не могу понять — что же оно такое тяжелое, словно кирпичи в него вшиты, а потом догадался: стены в храме только-только оштукатурили, они еще сырые были, вот облачение влагу и впитало.

Приход как семья и ремонтная бригада

Когда отец Виктор говорит о прихожанах, в его голосе чувствуется огромная признательность людям, которые, как могут, участвуют в восстановлении храма и повседневной приходской жизни.

— Все, что делается на приходе, за исключением, конечно, работ, которые требуют участия профессиональных строителей, делается руками прихожан, — говорит батюшка, — кто за немощностью может лишь молитвенно поддержать общее дело, поддерживает молитвенно, а все, кто в силах, берутся охотно за любую работу, какой бы тяжелой она ни была.

А работа в основном именно такая. Например, для того чтобы восстановить историческую кладку храма, прихожане отправляются в районы области, находят там здания-ровесники своего храма, которые уже не используются, договариваются с владельцем о том, что взамен разобранного и увезенного кирпича привезут ему новый, и разбирают столетние постройки. Каждый кирпичик, прежде чем занять свое место в стене храма, будет бережно извлечен из кладки, очищен от раствора и привезен в Агафоновку. Согласитесь, далеко не всегда восстановление храмов проводится столь скрупулезно, с таким уважением к их истории.

— Мы как семья, — улыбаются Людмила Прокофьевна и Анатолий Николаевич Борисовы. — Все радости и тяготы общие. Все невзгоды вместе переживаем.

Супруги Борисовы — одна из самых старших пар на приходе. Анатолий Николаевич — самый, наверное, возрастной в нашей епархии алтарник. Ему 83 года. Людмила Прокофьевна, как ее называют на приходе, «детский успокоитель». Если принесут на Причастие беспокойного малыша, стоит ей только на руки его взять, как он утихомиривается. Вот что значит опыт — Людмила Прокофьевна всю жизнь работала в детском саду.

Спрашиваю, когда Анатолий Николаевич в церковь пришел? Ведь в каждом его движении во время службы чувствуется уверенность. Оказывается, он верующий с детства благодаря маме и тете — простые были женщины, но вера у них была крепкая. С Евангелием и Псалтирью еще в школьные годы познакомился. Когда пришло время в армию идти, крест в гимнастерку зашил: нательные кресты тогда носить запрещали. И никогда с крестом не расставался. И в храм ходил, хотя в советское время это могло помешать продвижению по службе. Молодая супруга поначалу неодобрительно относилась к «увлечению» мужа, но когда оказалась в смертельной опасности, свое отношение переменила.

— Он ведь меня вымолил, — признается Людмила Прокофьевна. — Уже 21 год минул с тех пор, как я могла умереть. Нас с теткой увезли в больницу с менингитом. Она не выкарабкалась, а я вот, видите, живу.

Анатолий несколько дней не выходил из больницы.

— Я все время там дежурил и все время молитвы читал. Все, какие помнил наизусть. Там же, в больнице, не будешь с книгами сидеть. Я по памяти молился и просил Бога, чтобы врачи ее вылечили.

Такие простые слова, но какой же горячей была эта молитва, если женщина буквально с того света вернулась.

Шесть лет назад отец Виктор сказал своему старейшему прихожанину, чтобы тот готовился в алтарники. Супруга, услышав это, всплеснула руками: «Да он Вас, батюшка, подведет». У Анатолия Николаевича тогда было совсем плохо со зрением. Но настоятель своего решения не переменил и даже об операции похлопотал, и она так успешно прошла, что теперь его верный алтарник записки без очков читает.

Дар веры супруги Борисовы передали своим детям — их трое, четырем внукам и четырем правнукам. Слушая историю их жизни, в которой, как и у многих семей, были свои испытания и невзгоды, понимаешь, откуда в них эта уверенность: она всегда заметна в людях, которые живут в согласии с собой, близкими и Богом.

Возвращение святынь

Жизнь прихода Благовещенского храма тесно переплетена с жизнью Саратовского дома для престарелых и инвалидов, который находится поблизости и окормляется отцом Виктором.

— Это служение непростое, но я рад ему. Дом престарелых для меня — это, прежде всего, возможность исполнить заповедь о почитании родителей, — говорит батюшка. — Я ведь не местный, из Краснодарского края родом, родители далеко, ухаживать за ними не могу и, конечно, очень по ним скучаю. Когда Владыка меня благословил на это служение, я очень обрадовался, что есть такая возможность как-то пожилым людям послужить: выслушать их, поддержать, разделить их радость и горе, исполнить просьбы. Люди туда попадают немощные и одинокие. Иногда они в таком плачевном состоянии, что буквально без слез смотреть невозможно. Но уход в этом учреждении на столь высоком уровне, что очень скоро бабушки и дедушки оживают и преображаются. Продолжительность жизни в этой «обители» намного превышает среднестатистические показатели, есть даже долгожители за сто лет. К сожалению, в этом году отошел ко Господу Александр Кириллович Козырев, который был директором Дома для престарелых и инвалидов с 2003 года. Очень много он сделал для этого учреждения, много труда и души в него вложил. Медицинскую помощь и бытовые условия поднял на высокий уровень. Судите сами: он ввел 34‑дневное меню, которое ни разу не повторяется в течение месяца, в год в этом учреждении для постояльцев проводится от 150 до 170 различных мероприятий, все жители получают санаторно-курортное лечение.

По словам отца Виктора, люди, прожившие всю сознательную жизнь при атеистическом режиме, с большим трудом воспринимают Благую весть. Но есть счастливые исключения. Например, Римма Николаевна, которую прихожане промеж себя называют «баба Римма — голос Божий». Эта пожилая женщина, по ее словам, пошла в дом престарелых по благословению своего духовника, чтобы помогать его обитателям обретать истину, и мужественно несет это послушание. Человек она весьма в вопросах православной веры начитанный, пишет духовные стихи и охотно делится своими знаниями с соседями. Если видит, что кто-то согрешает, пытается взывать к его совести. За эти обличения некоторые насельники дома престарелых бабу Римму недолюбливают и побаиваются, но миссия ее дает свои плоды — людей, которые хотят участвовать в таинствах, становится все больше.

А еще благодаря одному из обитателей этого учреждения в храме появилась старинная икона Божией Матери «Скоропослушница» афонского письма. История ее обретения такова: один житель Агафоновки отправился подвизаться на Афон, долго там жил, а умирать вернулся на родину — еще в советские годы. Монах привез с собой старинную икону, написанную на Святой Горе. И оставил ее своим родным с указанием — когда будет восстанавливаться Агафоновский храм, отдать эту икону туда. Родные и не особо всерьез эти слова восприняли — о восстановлении храма в те времена и подумать было невозможно. Но прошли годы, человек, хранивший афонскую святыню, состарился и оказался в доме престарелых. И вот там он узнал, что в его родном поселке восстанавливают храм. Тогда и вспомнил о завещании старого монаха. Так икона оказалась в Благовещенском храме и сейчас хранится в алтаре.

Еще одна старинная икона — Воскресение Христово. Эта святыня — из Воронежской области. Когда церковь, где она находилась, разрушали, одна из прихожанок забрала ее домой, долгие годы хранила, прятала. Передала по наследству внуку, который женился на саратовчанке и переехал в наш город. Эта женщина и принесла в храм икону: «Пусть хранится здесь». Икона, написанная на цельной деревянной доске, была в очень плохом состоянии, на две половинки развалилась. Отец Виктор отправил ее в Москву на реставрацию. Самое интересное, что женщина, которая принесла икону, после того события в храме не была. А когда икона вернулась из Москвы — это произошло как раз на Пасху, вдруг, сама не понимая, почему, пришла в церковь.

— Она в первый день Пасхи приходит и идет прямо туда, где эта икона лежит, мы ее только вынесли, — вспоминает Татьяна Олейник. — Встала у нее, смотрит, а слезы — градом. Спрашивает меня: «Это она?». Я отвечаю: «Да. Это она». Говорит: «Как будто меня сегодня кто-то взял за руку и сюда привел». С тех пор она стала прихожанкой нашего храма.

Вообще, в этом храме много писаных образов. Большинство из них привезены из святых мест прихожанами и переданы в дар церкви. Например, икона Божией Матери «Всецарица», написанная на Афоне, — точная копия чудотворного образа Ватопедского монастыря.

Провожая меня после беседы, отец Виктор говорил именно об этом. О том, что, когда есть поддержка прихода, священнику ничего не страшно.

— Я, конечно, когда получил назначение в этот храм и впервые увидел здание, немного растерялся. «Что мне делать?» Понятно, что до меня уже многое было сделано предыдущим настоятелем и прихожанами, но я не понимал — что конкретно должен в первую очередь делать я? И вдруг слышу: «Батюшка, да Вы что? С Божией помощью все сделаем!». Это прихожанка наша, Ирина Алексеевна Нефедова, говорит. И сразу стало легче: «Так, поддержка будет, не один я здесь». И позже, когда уже врос в приходскую жизнь, при возникновении каких-то сложностей этот общий настрой очень выручал. Даже не совсем понятно как, но все у нас получалось. И сейчас я нашему Владыке Лонгину благодарен, что он отправил меня именно сюда. Я счастлив в своем служении. Чувствую востребованность и поддержку. Ну и конечно, не у каждого человека в жизни может такое случиться — быть причастным к восстановлению храма. Да, нам еще многое предстоит сделать во славу Божию. Но когда это преображение происходит на твоих глазах, когда все это делается своими руками, ты испытываешь огромную благодарность людям, которые трудятся, и Богу, Который наши труды принимает.

Фото из архива Благовещенского храма

Журнал «Православие и современность» № 43