Недавно в Саратове побывала съемочная группа из Козельской епархии во главе с иереем Тихоном Худяковым. По благословению епископа Козельского и Людиновского Никиты она работает над документальным фильмом, посвященным памяти чтимых деятелей Церкви — архиепископа Михея (Хархарова), протоиерея Игоря Мальцева, митрополита Германа (Тимофеева), протоиерея Леонтия Никифорова и Сергея Андреевича Зегжды. В молодости все они были иподиаконами у двух выдающихся архипастырей — архиепископа Ермогена (Голубева) и митрополита Гурия (Егорова).
Пастырское служение некоторых из этих подвижников проходило в пределах Саратовской епархии: архиепископ Михей в 1953–1955 годах был ключарем саратовского Свято-Троицкого кафедрального собора в сане иеромонаха, уроженец Саратова отец Игорь Мальцев служил в храмах епархии. Обучался в стенах Саратовской православной духовной семинарии Геннадий Тимофеев — будущий митрополит Герман. Сегодня мы предлагаем вам рассказ о выпускнике Саратовской семинарии 1959 года митрофорном протоиерее Леонтии Никифорове.
30 июля 1930 года в Фергане в семье работавших на строительстве Турксиба — Туркестано-Сибирской железнодорожной магистрали — Якова Максимовича и Анны Петровны Никифоровых родился сын, во Святом Крещении нареченный Леонтием. Мать воспитывала мальчика в вере, отец подавал ему пример любви к ближнему. После смерти главы семьи, в годы войны, мать часто ходила вместе с сыном на могилу, а также в кладбищенскую часовню, где Лёня быстро выучил порядок службы и с радостью подпевал клиросу. В 1943 году в Фергане открыли православную церковь в помещении бывшей немецкой кирхи, а в 1944 году приехал архиерей — епископ Кирилл (Поспелов), бывший саратовский протоиерей. На Лёню надели стихарь, мальчик стал прислуживать в алтаре, а потом служить иподиаконом.
Когда Леонтию исполнилось восемнадцать, в Фергану приехал отец Борис Холчев (1895–1971) — будущий архимандрит, духовный сын старца Нектария Оптинского, выпускник Московского университета. После рукоположения в священники он был ближайшим сподвижником священномученика Сергия Мечёва в окормлении прихожан московского храма святителя Николая Чудотворца в Клённиках. В 1931 году отец Борис был приговорен коллегией ОГПУ СССР по статье 58–11 УК РСФСР к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. Срок отбывал сначала на стройке в районе Красновишерска, затем работал в свиноводческом хозяйстве в лагере в городе Юрга Кемеровской области.
.jpg "С архиепископом Ермогеном (Голубевым)")
Отец Леонтий всю жизнь вспоминал наставления этого замечательного пастыря: «Мало молиться и поститься. Молитва, пост и подвиги — всё должно быть пронизано, проникнуто любовью к людям. Надо любить людей. Надо беречь их, надо в каждом находить образ Божий». Будучи духовным чадом старца Нектария, отец Борис много рассказывал юноше об Оптиной пустыни, где неоднократно бывал, о святых старцах обители.
Позднее Леонтий встретил еще двух замечательных духовных наставников. Одним из них был епископ Ташкентский Гурий (Егоров; 1891–1965), впоследствии митрополит, а другим — архиепископ Ермоген (Голубев; 1896–1978). Оба они, как и отец Борис Холчев, прошли ссылки и лагеря. Пять лет Лёня служил иподиаконом у ташкентских архипастырей, и они очень ценили смекалистого и благочестивого юношу, исполнявшего обязанности и водителя, и повара, и помощника в административных делах.
Владыка Ермоген очень дорожил своим иподиаконом и предлагал ему стать монахом. Однако Леонтий мечтал о приходском пастырском служении. Будучи в Одессе, в резиденции Святейшего Патриарха Алексия I, он услышал решившие его судьбу слова. Патриарх потрепал молодого человека по плечу и, улыбнувшись, сказал: «Лучше пусть будет хороший священник, чем плохой монах!».
Вскоре Леонтий Никифоров поступил в Саратовскую православную духовную семинарию, где учился с большой радостью. Здесь он пел в семинарском хоре, постигал мастерство регента на правом клиросе домового храма. Особенно он подружился с Геннадием, будущим митрополитом Волгоградским и Камышинским Германом (Тимофеевым). В Саратовском епархиальном архиве сохранилось свидетельство о том, как в 1957 году среди других воспитанников саратовской духовной школы Леонтий участвовал в VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. В архиве отца Леонтия, который тогда ходил в кружок фотографии и не расставался с фотоаппаратом, сохранился альбом со снимками, посвященными этому событию.
К концу третьего курса Леонтий познакомился с юной швеей Саратовской швейной фабрики и певчей церковного хора Тамарой Зубовой, коренной саратовчанкой. В 1958 году молодые обвенчались и поселились в маленькой комнатке вместе с матерью жены. После окончания Леонтием семинарии в мае 1959 года произошли сразу два знаменательных для молодой семьи события: у супругов родилась дочка Олечка, а через неделю после ее рождения глава семьи был рукоположен в сан иерея и отправлен служить в Покровский молитвенный дом г. Энгельса.
В 1961 году по семейным обстоятельствам (предсмертная болезнь тещи) отец Леонтий в течение семи месяцев числился внештатным священником и зарабатывал на жизнь, устроившись водителем и грузчиком на хлебозавод. О своих трудностях он написал архиепископу Ермогену, который тогда получил назначение на Омскую архиерейскую кафедру. Владыка тут же вызвал своего бывшего иподиакона в Омск и оформил на работу кладовщиком. А когда архиепископа Ермогена назначили на Калужскую кафедру, он благословил отца Леонтия перевестись в пустующий приход села Нижние Прыски возле Оптиной пустыни.
Хмуро встретил приехавшего священника председатель сельсовета: «Зачем приехал? Мы собираемся закрывать храм. Уезжай давай!» — в 1960‑е годы повсеместно закрывали храмы, тогда же была закрыта и Саратовская семинария. Но в августе 1963 года молодой священник вошел в Спасо-Преображенский храм в Нижних Прысках, где ему предстояло служить более полувека — до глубокой старости. Трехпридельный храм — с престолами в честь Преображения Господня, святителя Николая и святой великомученицы Параскевы — был построен в 1781 году, в нем сохранились фрески XVIII века. Он находится совсем рядом с Оптиной пустынью, о которой рассказывал будущему отцу Леонтию его первый духовный наставник — отец Борис Холчев. По воспоминаниям, узнав, что Оптина совсем рядом, он просто вскочил из-за стола и не пошел — побежал прямо через луг к заветной святой обители, а потом встал на берегу Жиздры на колени и плакал над разрушенной святыней.
Благодаря помощи Божией и стараниям нескольких местных жителей стала налаживаться церковная жизнь прихода. При храме служили старенькие, еще из дореволюционной Шамординской обители, монахини. Одна из них, «мать Дуня» — монахиня Евдокия (Агибалова) — в свое время была келейницей у Марии Николаевны Толстой.
Семья священника поселилась в холодной деревянной сторожке. Доходов от храма не поступало, а платить налог было необходимо. Позднее удалось продать дом в Саратове и купить в Прысках. Батюшка сам вырыл колодец — вода для крещения и водосвятия всегда была под рукой.
Постепенно отец Леонтий стал хранителем предания: он собирал по крупицам сведения о судьбах последних насельников Оптиной, узнал о местах захоронения старцев Амвросия (Гренкова) и Нектария (Тихонова) и заботился о них. Его усилиями был насыпан холмик на могиле старца Амвросия и — примерно в 1965 году — была поставлена ограда на могиле старца Нектария в селе Холмищи Брянской области (ныне Ульяновского района Калужской области). Несколько раз приезжала Надежда Александровна Павлович, которая хлопотала о сохранении Оптиной пустыни и взятии ее под государственную охрану. Отец Леонтий сделал ряд фотографий обители, которые были приобщены к документальным материалам, и в 1971 году территория монастыря была взята под государственную охрану.
В 1960‑е годы священник тайно возил паломников на могилки старцев. В эти годы он перенес множество трудностей: гонения властей, постоянные придирки уполномоченного по делам религии, многочисленные материальные проблемы, потерю голоса. В тяжелые минуты его очень поддерживала его верная матушка, которая постоянно помогала ему во время службы. Матушка Тамара почти 40 лет руководила клиросом, оказывая неоценимую помощь отцу Леонтию.
Дочь вспоминала: «Папа сам с температурой, а ходил, помню, причащать. В любое время дня и ночи, кто бы к нему ни обратился, откликнется… Сам он никогда не был требователен к людям, потому что понимал: “мы все греховны”. Вся его жизнь — великие труды: ночами молился, много читал духовной литературы, постоянно что-то выписывал, много писал теплых слов людям в письмах, непрестанно служил, да и для пропитания трудился не покладая рук».
С конца 1980‑х годов к батюшке часто ездил Владимир Иванович Агулин, этот человек положил всю свою жизнь на восстановление Успенского собора в Козельске. Когда еще храм не был восстановлен, они с отцом Леонтием в 5 утра, чтобы никто не видел, приезжали туда и служили Литургию. Батюшка это называл «тайнообразующе». «Отец наш, видящий тайное, воздаст явно (см.: Мф. 6, 6), — пояснял он. — Если мы будем служить здесь Литургию, Господь пошлет людей и все Сам устроит». Сейчас в округе много восстановлено храмов — на их развалинах отец Леонтий еще с 1980‑х годов постоянно служил Литургии. Просто брал с собой антиминс да одного-двух помощников, чтобы как можно меньше людей об этом знало.
31 мая 1980 года архиепископ Саратовский и Волгоградский Пимен (Хмелевской) записал в дневнике: «В деревне Нижние Прыски нашли священника отца Леонтия Никифорова. Вместе с ним поехали в Оптину пустынь. Прямо перед нами — остаток колокольни, справа — Казанский собор, весь в аварийном состоянии. Далее — Введенский храм, восстановлены купола. Рядом храм святой Марии Египетской: ни крыши, ни куполов, ни окон. Там мы и сфотографировались среди руин. Сохранились две башни вокруг монастыря. Подошли к могиле отца Амвросия. Надпись на деревянном кресте: "Гренков Александр Михайлович. 1812–1891". Написать по-духовному местные власти не разрешили. Здесь мы отслужили литию по отцу Амвросию.
Поехали парком в скит. Здесь храм святого Иоанна Предтечи. Вдали — церковь святого Льва Катанского. Влево — кельи, где когда-то жили монахи. Вправо — часовня-врата. По краям — кельи. В одной из них жил и принимал отец Амвросий, в другой — отец Анатолий. За вратами — колодец. Сруб сгнил совершенно. Напились из колодца водички. За храмом вдали восстановленный дом Достоевского. Обедали у отца Никифорова. Вечером поехали в Шамординскую женскую обитель. Впереди — Казанский храм из красного кирпича. Сейчас в нем МТС и стрельбище. Построил храм чаеторговец Перлов (архитектор Шервуд). Он же строил в Москве Исторический музей и Дом чая. Далее стоит Трапезная церковь. Оба храма изумительно красивы, и оба в ужасном состоянии. Здесь жило 700 монахинь, в их числе — Мария Николаевна Толстая». Позднее Владыка Пимен неоднократно вспоминал об этой поездке и обращался к духовенству Саратовской епархии с просьбой финансово помочь обители, когда она вновь была открыта.
Когда в 1988 году началось возрождение Оптиной пустыни, отец Леонтий ликовал. Он делился всем, чем мог, с монастырем, помогая Оптиной и делом, и советом. В Спасо-Преображенском храме в Прысках благодаря попечению отца Леонтия и помощи жертвователей были отреставрированы главы и кресты на колокольне и храме, вставлены новые окна и двери, заменены балки во внутренних перекрытиях, на колокольне повешены колокола и возобновлен церковный звон.
А. В. Завражнов, директор детского приюта «Рождественский», вспоминал: «С отцом Леонтием мы вместе строили Успенский храм в Подборках, восстанавливали церковь Нерукотворного Образа Спасителя в Курыничах. Вместе открывали приют для детей. Схиархимандрит Илий (Ноздрин) был духовником приюта, но когда он стал чаще бывать в Москве, а потом и вовсе переехал в Переделкино, его на время подменил отец Леонтий. “Жалейте деточек. Деточки и так замучены. Они несчастные”, — наставлял он наших воспитательниц, с которыми всегда очень ласково общался, чтобы они и сами несли это тепло детям. Рядом с батюшкой мы все отогревались».
За усердное и ревностное служение Святой Церкви отец Леонтий был награжден орденами преподобного Сергия Радонежского III степени, святого благоверного князя Даниила Московского III степени, преподобного Серафима Саровского III степени. В 2011 году митрофорному протоиерею Леонтию Никифорову была присвоена высочайшая церковная награда — право служения Божественной литургии с отверстыми царскими вратами по молитву «Отче наш». 3 февраля 2018 года старец-протоиерей отошел ко Господу и был похоронен у алтаря родного храма.
Внук отца Леонтия, нынешний настоятель храма в селе Нижние Прыски священник Тихон Худяков вспоминает: «Всю свою жизнь батюшка, рожденный в Узбекистане, в Фергане, проявлял заботу об узбеках. Они его называли “русский мулла”. Когда он шел по калужскому базару, то мусульмане бежали за ним, целовали ему руки, напихивали в карманы урюк, кишмиш. А он их обнимал, спокойно говорил с ними на узбекском. Рассказывал о Христе. Так он еще при советской власти очень многих из них покрестил.
И многих других крестил… Даже помощника местного уполномоченного по делам религии, от которого в свое время натерпелся. У этого помощника случилась череда трагедий: жена умерла, ребенок повесился, а сам он от всего этого ослеп. Стал, уже будучи стариком, приходить в храм: стоит у Распятия Господа, Которого гнал, и плачет. Батюшка его утешал, кормил при храме, да и домой картошечки, чтобы было ему что покушать, завезет. Тот же уже был никому не нужен. Только отец Леонтий и ухаживал за ним».
В подготовке материала использованы книга И. Н. Соловьевой-Волынской «Согревающий своим сердцем» и открытые Интернет-источники.
Газета «Православная вера», № 04 (672), февраль 2021 г.