29 декабря минувшего года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл своим указом благословил празднование Собору Саратовских святых. Церковь будет совершать их память в воскресный день, ближайший к 31 августа по старому стилю, 13 сентября по новому. О духовном значении этого праздника и о том, какая работа была проделана ради него, рассказывает секретарь епархиальной комиссии по канонизации подвижников благочестия священник Максим Плякин.

13 сентября по новому стилю — это день основания Саратова, и в воскресенье, ближайшее к нему, по сложившейся уже традиции отмечается день города. Совмещение церковного и светского праздника придает последнему духовную окраску, позволяет напомнить не только о конкретном историческом событии — создании острога Саратова, но и о тех православных христианах, которые за прошедшие века просияли святостью на нашей земле.

Самой идее такого церковного праздника уже около двадцати лет. Первым об увековечивании памяти саратовских святых заговорил покойный архиепископ Пимен (Хмелевской). В самом начале 90-х, задолго до прославления новомучеников, он инициировал сбор первичных материалов о наших страдальцах и благословил служение панихид по тем, кто погиб в годы репрессий. Тогда-то и возникла идея о том, что должно быть некое общее торжество в память о тех, кто пострадал за веру на нашей земле.

За прошедшие с той поры годы мы стали свидетелями радостных событий: во-первых, Юбилейный Архиерейский Собор в 2000 году прославил сонм новомучеников и исповедников Российских, во-вторых, уже после Собора Русская Православная Церковь канонизировала ряд святых, материалы для прославления которых готовились в нашей епархии, епархиальной комиссией по канонизации. Когда саратовских святых в нашем церковном календаре стало уже несколько, по благословению Епископа Саратовского и Вольского Лонгина мы начали готовить документы для обращения к Святейшему Патриарху. Благословение на учреждение подобных празднований в нашей Церкви преподает только Патриарх.

Кто же вошел в Собор Саратовских святых? Промежуточный итог нашей работы — раздел «Святые и подвижники Саратовской епархии» на епархиальном сайте — содержит рассказ о многих святых, жизнь которых каким-то образом связана с Саратовской землей — начиная со святого благоверного Феодора Иоанновича, царя Московского, по указу которого был основан наш город. Кто-то из этих подвижников родился в Саратовской губернии — как, например, святой священномученик Михаил Астраханский; кто-то, как священномученик Василий Самарский, отбывал здесь ссылку; кто-то связан с Саратовом по титулу кафед-ры, как святитель Иннокентий, епископ Пензенский и Саратовский.

Однако соборные празднования учреждаются сейчас во многих епархиях, и сложившаяся практика такова: благословение преподается на празднование лишь тем святым, чья жизнь и смерть теснейшим образом связаны с конкретной епархией. Например, мы, саратовцы, безусловно, чтим священномученика Феофана Соликамского (Ильменского) — он вырос, стал священником, принял монашеский постриг на Саратовской земле, но мученическая кончина ждала его в Перми. Поэтому он, как и упомянутые уже здесь подвижники, не включен в список собора.

В утвержденном списке — двенадцать человек, среди них два архипастыря — священномученик Гермоген (Долганев) и священномученик Герман (Косолапов); один иеромонах, насельник Свято-Троицкого монастыря в Хвалынске отец Нифонт (Выблов), восемь священников и один мирянин — граф Александр Медем. Среди священников есть клирики храмов Саратова: отец Михаил Платонов служил в Серафимовском храме, отец Петр Покровский — в Духосошественском. Есть батюшки из простых сельских приходов: отец Дионисий Щеголев из села Чиганак Аркадакского района, отец Иоанн Днепровский из Полчаниновки… Граф Медем был членом приходского совета. Получается, что в этом списке представлена вся епархия. До недавнего времени мы за каждой всенощной поминали священномученика Германа, святых Дионисия, Иоанна, Косму, Михаила и Сергия, пресвитеров Саратовских. Сегодня поминаются все двенадцать.

Каково духовное значение учреждения праздника? Мне вспоминаются слова из службы новомученикам: «сродницы наши чина и сословия всякаго». Восприятие святых как наших родных людей, как земляков, непосредственно связанных с нашими городами и селами, с нашими приходскими храмами, должно, мне кажется, проникнуть в сердца верующих. Мы должны знать и понимать, что мы входим сегодня в те же стены и перед нами — тот алтарь, в котором стоял перед престолом священномученик. Я служил диаконом в саратовском храме в честь Рождества Христова и знал, что один из моих предшественников в этом служении — священномученик Василий Горбачев (его нет в списке Собора, поскольку он пострадал за веру в Московской области). Сегодня икона святого Василия находится в этом храме. Точно так же прихожане и клир Серафимовского храма чувствуют незримое присутствие своего настоятеля, отца Михаила Платонова. Конечно, многие храмы, в которых служили наши святые, были разрушены. Но в новом Рождественском храме села Рыбушка престол освящен во имя священномученика Космы (Петриченко); в Хвалынском районе в бывшем имении графа Медема восстановлена церковь, построенная в свое время им самим.

От эпохи мучеников первых веков христианства нас отделяют тысячелетия, а от эпохи российских новомучеников ХХ века — совсем немного времени, всего два поколения. Сейчас еще живы их внуки. В Саратове живет женщина — внучка отца Михаила, священномученика Михаила Платонова. Для Вселенской Церкви он — святой, а для нее он — дедушка. У нас в архиве епархиальной комиссии есть фотография, где она — с иконой деда.

Это — реальная, живая связь. Связь с теми, кто проходил через тюрьмы, ссылки, лагеря, но не отрекался от веры. Кто оказывался в камере после доноса — за крещение ребенка, за служение на дому, сбор подписей за открытие храма — а после выхода на свободу вновь шел крестить, причащать, проповедовать. Как святой Иоанн Заседателев из Пугачева — он вернулся из заключения в 1939 году и вскоре стал хлопотать об открытии молитвенного дома. После последнего ареста домой он уже не вернулся…

Их путь, путь страдания и терпения — урок для нас сегодняшних. Они шли к своим мученическим венцам по-разному: кто-то служил до последнего дня на свободе (легально или подпольно), а кто-то после закрытия храма работал в миру. Но когда перед ними вставал вопрос: предавать или не предавать — их ответ был однозначным. Для них верность Христу и Его заповедям была определяющей, и никакие угрозы, даже сама смерть не могли их поколебать.

Если мы будем об этом помнить, это чувствовать — сердца наши откликнутся вновь учрежденному празднику, и он станет днем подлинной радости, днем веселия церковного.

Журнал «Православие и современность» № 18 (34), 2011 г.