10 декабря вышла в эфир новая телепрограмма из цикла «Беседы с Архипастырем», подготовленная телестудией Саратовской митрополии.

Вед.: Сегодня мы продолжаем беседовать о молитве с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином. Владыка, преподобный Силуан Афонский говорил: «Молиться за людей — кровь проливать». То есть молитва — это труд, подвиг?

Митрополит Лонгин: Безусловно. Преподобный Силуан Афонский говорит в данном случае о молитве за других людей. Одной из добродетелей монашества является молитва за весь мир, за всех людей, которые в ней нуждаются, и которые сами, может быть, не могут или не хотят молиться. Недаром говорят, что мир стоит молитвами монахов. И в этом смысле молитва — действительно труд. Труд просто потому, что для того, чтобы подвигнуть свое сердце молиться за других людей, нужно их очень любить, причем не абстрактно. Как, бывает, человека спросят: «Ты любишь других людей?»,— он пожмет плечами и скажет: «Ну да, люблю», — потому что эта «любовь» ни к чему его не обязывает. А молитва — это, конечно же, проявление истинной любви, и проявление очень яркое. Она требует большого труда, прежде всего, сердечного, о котором преподобный Силуан и сказал образно: понести такой труд — все равно, что проливать кровь.

Вед.: Владыка, но ведь Святая Церковь учит нас и за врагов молиться. Как же здесь с любовью-то быть?

Митрополит Лонгин: Это заповедь, которая дана каждому христианину, и ее исполнение имеет ряд этапов. Вот, в частности, как быть с с любовью к врагам — есть очень хорошее святоотеческое правило: сначала нужно стараться делать какие-то дела любви, даже если самой любви пока нет — помочь, поддержать, ободрить, оказать какую-то услугу, просто не обратить внимания на явную клевету или обиду. А молитва за этих людей как раз и способствует появлению любви к ним. Собственно говоря, молитва за врагов — это одно из условий, которые необходимы для того, чтобы появилась любовь к врагам. Ну, а вообще для христианина искомое состояние — чтобы врагов у нас не было. По крайней мере, чтобы мы никого не считали за врага. Ведь когда мы начинаем молиться за людей, если делать это искренне и от всего сердца, то слово «враг» даже не приходит на ум. Это просто человек, который нуждается в нашей молитве — и все.

Вед.: Владыка, нужен ли какой-то особый настрой для того, чтобы молиться?

Митрополит Лонгин: Да, безусловно. Должно быть желание молитвы, постоянство, и, кроме того — трезвость. Все святые отцы, учившие молитве, всегда обращают внимание на то, что у человека должно быть абсолютно трезвое, четкое понимание своего состояния: где он находится и что делает. Все предупреждали об опасности того, что в древности называли «кровяным разгорячением»,— то есть эмоций, каких-то представлений, образов, которые могут появляться в молитве. Ни в коем случае нельзя принимать эти эмоции за благодатные дары — это путь к прелести. Об этом говорили все святые отцы.

Вед.: Но, наверное, это касается не только молитвы, мы же Господа просим: «…трезвенною мыслию всю настоящего жития нощь прейти»…

Митрополит Лонгин: Трезвость, трезвение — это одна из самых главных добродетелей. С ней очень тесно связана добродетель рассудительности, то есть умение понимать то состояние, в котором ты находишься. И недаром к рассудительности многие святые, подвижники шли на протяжении всей своей жизни. И, в общем-то, дар трезвой рассудительности — это и есть то, что заставляло тысячи людей идти к просвещенным Духом Святым подвижникам, которые могли дать совет действительно духовный, а не просто из житейской мудрости.

Вед.: Владыка, а чем отличается домашняя молитва от молитвы в храме?

Митрополит Лонгин: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20),— Сам Господь сказал. Все-таки храм — это место, где мы собираемся во имя Господне, поэтому храмовая молитва выше домашней молитвы. Ну и просто потому, что в церкви мы освящаемся, получаем дары благодати Божией в церковных таинствах. Собственно говоря, церковь — это место, куда мы приходим для непосредственной встречи с Богом в таинствах, и это самое высокое, что есть на земле.

Вед.: Если позволите, Владыка, я прочту вопрос, который был прислан к нам на сайт: «В вечерних молитвах, в молитве третьей ко Святому Духу и в исповедании грехов повседневном встречается перечисление грехов. Их надо читать, как написано или перечислять собственные грехи?»

Митрополит Лонгин: Я долгие годы читал, как написано. Потом подумал, что каких-то грехов у меня все-таки нет, а какие-то прибавляются — те, которые там не названы, и поэтому стал читать, что-то убавляя, что-то добавляя. Я думаю, что можно поступать и так, и так, греха в этом нет. Вообще, повседневное исповедание грехов дано как некий образец. Лучше всего, если человек, заканчивая свой день и вечернее молитвенное правило, просто остановится на какое-то время и честно, с живым сердечным чувством постарается покаяться пред Богом в тех грехах, которые он за собой заметил в течение дня.

Вед.: А в качестве образца это, безусловно, поможет тем, кто говорит: «Мне не в чем каяться, я не грешу»…

Митрополит Лонгин: Да, совершенно верно. Потому что многие люди не замечают своих грехов. Хотя, я думаю, тот, кто читает вечерние и утренние молитвы, все-таки живет более внимательно и сможет вспомнить то, чем в течение дня прогневал Бога, в чем поступил неправильно.

Вед.: Владыка, и следующий вопрос: «На одном из православных сайтов прочитала вот это: “Молясь, не рисуйте намеренно пред собой визуальных образов Бога — это опасно. Взгляд на иконы Иисуса Христа не означает представления перед собой Бога”. Я всегда представляю образ Господа, когда молюсь или думаю о Нем. Как быть? Как делать правильно в этой ситуации?»

Митрополит Лонгин: Это действительно постоянно встречающееся предупреждение, предостережение многих святых отцов. Оно связано с тем, о чем я уже говорил: ни в коем случае молитва не должна быть образной, то есть нельзя, чтобы ей сопутствовали какие-то картины, фантазии. Святые отцы говорят что первый фантазер — это диавол. Человек может нерассудительно перепутать некие явления душевной и духовной жизни; какие-то свои чувства, эмоции, представления и визуальные образы спутать с духовной действительностью. Тогда получается очень печальный результат — прелесть или самообман, когда человек начинает верить не объективной реальности, а своим представлениям об этой реальности. Именно поэтому всегда говорится о том, что нельзя смотреть на икону с желанием искусственно вызвать в себе чувство присутствия Божия. Икона — это напоминание человеку о Боге, во время молитвы, скажем так, некий «костыль», который помогает человеку сосредоточиться и собраться.

Вед.: Спасибо, Владыка. А еще такой вопрос: «Иногда, когда собираешься молиться, возникает очень неприятное состояние, как будто что-то удерживает. И для преодоления этого состояния мне нужно много сил. Как же быть в таких случаях?

Митрополит Лонгин: Преодолевать его. Потому что, действительно, молитва — это доброе делание, молитва — это общение человека с Богом, и это то, что неприятно врагу нашего спасения. Когда человек вступает на путь, ведущий ко спасению, то диавол, о котором сказано, что он ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5, 8), всячески старается человека сбить с этого пути. Не только молитва — все добрые дела, которые человек хочет совершить, чаще всего встречают какое-то сопротивление, какое-то препятствие. Кстати, чаще всего приводит людей к осознанию реальности духовной жизни именно эта борьба и те препятствия, которые встречаются на этом пути. Их не было еще вчера, когда человек просто жил и не собирался никоим образом выстраивать свои отношения с Богом. А как только он к этому приступает, вдруг видит одно препятствие, второе, третье, пятое, возникающее совершенно неожиданно, вроде как на пустом месте. И он наконец начинает ощущать буквально физически то сопротивление, которое ему оказывается. Это, как правило, служит для человека еще одним доказательством реальности духовного мира, о котором мы говорим.

Вед.: То есть это такое искушение…

Митрополит Лонгин: Это искушение, конечно, и его надо преодолевать. Вообще для христианина, помимо сердечной расположенности, душевного, духовного настроя, очень важно качество, которое становится все более и более редким в нашей жизни. Это качество —постоянство и настойчивость. Ведь сказано в Евангелии: Царствие Небесное нудится (Мф. 11, 12), то есть силою берется, и те, кто прилагает усилия, получают его. Усилия прилагать нужно всегда. Любое доброе дело требует от человека усилий, особенно молитва. Помните, преподобный Серафим Саровский как-то сказал такую смешную фразу: «Добродетель — не груша, ее вдруг не съешь». «Вдруг» — то есть вот так сразу. Поэтому каждое доброе дело, которое делает человек, нуждается в постоянстве и в терпении.