Когда приезжаешь в Алексеевку Хвалынского района, в Иоанновский женский монастырь, первое впечатление легко выражается одним словом: красота! Но — только первое.

Противоположного берега Волги не видно. Волны шумят, как морские, и лижут прибрежные камни. Купола белоснежного монастырского храма на утреннем солнце горят золотом. Березы шепчутся с волжским ветерком, молодые липы набирают силу, можжевельник выставил лиловые шишки — свечи, желтые ирисы отражаются в воде пруда, в его глубине мельтешат красно-золотые рыбки. Я навожу объектив на парящую в воде лягушку и прошу ее: «Улыбнись!». Матушка Еликонида смеется.

Но нет, конечно, это не просто «райский уголок». Это место, где все — и местные жители, и паломники, и, конечно, сестры обители — ощущают живое присутствие святого праведного Иоанна, пастыря Кронштадтского и всея Руси.

— Нас здесь совсем немного,— говорит настоятельница обители игумения Еликонида,— и мы никогда не справились бы с той ношей, которую приходится нести,— монашеское правило, служба в храме, всевозможные послушания по хозяйству, сад, огород, масса гостей и паломников, если бы не постоянная помощь батюшки Иоанна, если бы не его молитва за нас. Мы это чувствуем совершенно отчетливо.

В монастырском храме — большая, специально заказанная и написанная икона Кронштадтского пастыря. Сколько молитв она уже слышала и сколько благодарных слов! Сюда, в Алексеевку, стремятся паломники из Саратова, Хвалынска, Балакова, Вольска, Самары и Самарской области, были гости из Владимира, Тулы, других городов. Часто приезжают семьи с детьми, группы из людей с ограниченными возможностями здоровья — и те, и другие требуют особой заботы. Много православного народа собирается здесь на престольный праздник обители, на великие двунадесятые праздники. И вряд ли кто-то уезжает неутешенным.

— Батюшка Иоанн удивительным образом ведет человека по жизни,— продолжает настоятельница,— иной наш гость сам себе не может объяснить, почему его вдруг потянуло именно сюда: он просто почувствовал некую потребность. Потом он покидает Алексеевку, но его встреча со святым праведным Иоанном продолжается: например, он долго ищет в незнакомом городе храм, а когда, наконец, находит — это храм именно Иоанновский; или — какое-то счастливое событие по молитвам к святому совершается именно в день его памяти. Люди пишут, звонят, рассказывают нам об этом.

Святой праведный Иоанн Сергиев, Кронштадтский пастырь, посетил Алексеевку в июле 1894 года, во время своего путешествия по Волге. Вот как ярко рассказывают об этом «Саратовские епархиальные ведомости»:

«Второго июля в 8 часов вечера была получена телеграмма, что о. Иоанн Кронштадтский 3-го числа, проездом из Саратова до Самары, будет в селе Алексеевка и намерен отслужить утреню и Литургию в местном храме. Такое неожиданное известие до того поразило жителей Алексеевки, что многие из них сначала не хотели верить сему. "Мыслимое ли дело, говорили они, чтобы тот, который не удостаивал своим посещением города, несмотря на их просьбы, мог прибыть в наше село"?

Между тем весть о приезде о. Иоанна Кронштадтского быстро понеслась по селу, наполняя неподдельною радостью сердца обитателей его. Многие плакали и со слезами на глазах громко взывали: "Господи, откуда это нам, за что Ты посылаешь нам, грешным, такую благодать"? Всюду заговорили про великого гостя, многие пришли к батюшке посоветоваться, как бы лучше встретить его. <…>

На следующий день рано утром, в 4-­м часу еще, народ стал собираться к храму и здесь располагался в две линии по тому направлению, откуда должен был проехать о. Иоанн. <…> Священник с представителями общества с. Алексеевки отправился на пароходную пристань, отстоящую от села почти в двух верстах.

В 6-­м часу приехал с пароходной пристани нарочный и велел звонить к утрене, сказав, что о. Иоанн Кронштадтский приехал. Когда раздался первый благовест большого колокола, то невольно дрогнули сердца всех присутствующих и, набожно крестясь, все с сияющей на лицах радостью говорили: "Слава Богу, приехал о. Иоанн Кронштадтский". Пошло движение в народе, каждый, толкая и тесня другого, старался занять место повыгоднее и повиднее, каждому хотелось стать поближе к дороге, чтобы лучше рассмотреть о. Иоанна, но вот по дороге показался передовой (верховой жандарм), а за ним и тройка…

Заколыхалась масса народа, как бы гул прошел по ней, с одного края до другого, и пронеслось: "Едет, едет!.." Затем наступила мертвая тишина… все как бы замерли, опасаясь, как бы не проглядеть дорогого гостя. Стоявшие впереди, встретившие о. Иоанна, не хотели оставаться на месте, но устремились за ним. Чем ближе приближался о. Иоанн к церкви, тем более росла толпа сзади его. Никому не хотелось отстать, почтенные старички и старушки и те позабыли про свою дряхлую старость, и они тут же в толпе, среди своих сынов и внуков бежали, не отставая от них.

Когда поезд остановился, густой толпой окружили крестьяне о. Иоанна и, не сводя с него глаз, с умоляющим видом просили у него благословения. Весело и бодро вышел он из экипажа и благословлял всех подходивших с сияющим и радостным лицом, взошел в храм и, помолившись здесь, ласково приветствовал присутствующих словами: "Мир всем, дорогие мои, братия и сестры!". <…>

Невыразимо сильное впечатление на молящихся о. Иоанн произвел чтением перед царскими вратами канонов Троице и рядовых воскресных. Это было не простое чтение, а живое, восторженное прославление Бога, соединенное с плачем о греховности человеческой природы. Во время чтения душа внимательного христианина приходила то в восторг и умиление, то падала под гнетом сознания своей греховности, то снова возбуждалась и восторгалась, то опять повергалась в слезный плач о своих грехах… и такое возбужденное состояние молящихся продолжалось во все богослужение. <…>

После Литургии о. Иоанн с крестом в руках вышел к народу и, подпуская ко кресту, сказал краткую и глубоко прочувствованную речь.

"С праздником Светлаго Христова Воскресения поздравляю вас, братия и сестры,— так начал свою речь о. Иоанн.— Светлая радость заметно играет на ваших лицах. Я желаю и молю Бога, чтобы радость ваша была чиста и свята…"»

В репортаже рассказывается также о том, с какой духовной силой, с каким призывом любви обратился отец Иоанн к раскольникам-старообрядцам, которых в этих краях обитало немало и которые тоже пришли посмотреть на знаменитого пастыря; и о том, как этот пастырь обнял и поцеловал старообрядческого старшину после того, как тот попросил о нем помолиться.

Надо сказать, выглядела Алексеевка тогда совсем не так, и храм был не там, где сегодня. В 1967–1968 годах воды Саратовского водохранилища поглотили много суши, и половина Алексеевки ушла под них — включая то место, где стояла старая Сергиевская церковь, к тому времени уже разрушенная. Кстати, с этим храмом связано имя еще одного святого: священномученик Владимир Пиксанов, убитый красноармейцами в 1918 году, в молодости служил здесь псаломщиком и вел миссионерскую работу среди раскольников-старообрядцев.

Строительство нового храма — а вернее, целого храмового комплекса — в хвалынской Алексеевке началось в 2006 году тщанием уроженца здешних мест, видного политика, ныне председателя Государственной Думы Вячеслава Володина. До 2013 года здесь было подворье саратовского Свято-Алексиевского женского монастыря. 14 июня 2013 года, в день прославления святого праведного Иоанна, пастыря Кронштадтского, согласно постановлению Священного Синода Русской Православной Церкви подворье преобразовано в Иоанновский женский монастырь, а насельница Свято­Алексиевской обители монахиня Еликонида (Лысенко) стала игуменией. Тогда же состоялся иноческий постриг трех первых насельниц новоосвященной обители. Сейчас в монастыре семь сестер, есть небольшой местный приход.

***

Мы с игуменией Еликонидой ходим по территории монастыря, и она рассказывает мне о каждом деревце. И я начинаю понимать, какого труда стоил этот райский уголок — и сестрам-монахиням, и их добровольным помощникам, которые, слава Богу, всегда находились. Дело в том, что почва здесь — сплошной камень, и, чтобы посадить дерево, нужно раздолбить камень, выкопать яму, засыпать ее грунтом, и уж потом сажать.

— Если не все, то многие наши паломники принимали участие в этом труде, каждый из них внес посильную лепту. Есть у нас замечательные помощники из местных жителей. И ребята из Алексеевского интерната — тоже наши друзья: мы проводим с ними беседы, показываем фильмы духовного содержания, они приходят на все наши праздники и помогают нам, чем могут. Не раз приезжали группы студентов из Саратова.

Трудно вырастить сад на камне, но самое трудное — не это. Самое сложное — изо дня в день разбивать камень собственной души и взращивать нового внутреннего человека. Бороться со страстями в себе — и думать, как относиться ко страстям ближнего, который, по сути, такой же человек, как и ты. Люди ведь приходят в монастырь из мира, каждый со своими болями, травмами, проблемами…

— А в монастыре главное — не отдельное какое-то послушание исполнить, посуду, скажем, помыть или грядки прополоть — а жить в послушании постоянно. Это нелегко. Человек уверяет, что готов отсечь свою волю… Но стоит сказать: «Сделай вот так»,— и в ответ слышишь: «Нет, я так не могу, я лучше сделаю  иначе». Недаром же говорят: если бы все заранее знали, как трудно жить в монастыре, никто бы туда не пошел; а если бы все знали, сколько радости дарует Господь монашествующим, то все пошли бы…

— Что же это за радость?

— Радость — ощущать близость Бога, Пресвятой Богородицы и святого праведного Иоанна Кронштадтского. Радость — видеть, что сестра преодолевает свои страсти, свои немощи, борет в себе ветхого человека, со слезами просит прощения за свои проступки. Причина этому — Божья благодать, преображающая и врачующая, привлекаемая смирением пред Богом и людьми. Человек осознает свою немощь и понимает, что заступничеством Пресвятой Богородицы, по молитвам нашего небесного покровителя всероссийского батюшки Иоанна, побеждает Сам Господь, Его любовь — именно она преображает человека.

Мы снова говорим о святом праведном Иоанне, о том, что поражает нас в нем больше всего; в этом мы с игуменией Еликонидой совпадаем:

— Книга с его житием и описанием чудес, происходивших по его молитвам, попала мне в руки в самом начале моего воцерковления,— вспоминает моя собеседница,— до этого мне казалось, что вершин святости достигают только монахи, те, что ушли от мира в пустыню и там, в тишине, в безмолвии несут свои аскетические подвиги. А тут — «белый» семейный священник, живший в самой гуще мира, всегда окруженный людьми — и достиг такой любви, такого дара молитвы и благодатной помощи людям…

Он был обыкновенный священник, говорю в ответ я. И делал то, что должен делать каждый священник: служил, молился, учил, помогал людям. И все это делал в полную меру, до предела своих возможностей, не щадя себя. Это и стало его восхождением к святости. И разве это не пример для каждого из нас, монаха и мирянина?..

 Газета «Православная вера», № 11 (679), июнь 2021 г.