Дорог мне перед иконой
В светлой ризе золотой
Этот ярый воск, возженный
Чьей неведомо рукой...
Знаю я: свеча пылает,
Клир торжественно поет,
Чье-то горе утихает,
Кто-то слезы тихо льет.
Светлый Ангел упованья
Пролетает над толпой,
Этих свеч знаменованье
Чую трепетной душой.
Это медный грош вдовицы,
Это лепта бедняка,
Это, может быть, убийцы
Покаянная тоска.
Это светлое мгновенье
В диком мраке и глуши,
Память слез и умиленья
В вечность глянувшей души.

«Ваше “У часовни” — бесподобно. И откуда Вы слов таких достали! Это одно из лучших стихотворений Ваших — всё прелестно…» — писал Ф. М. Достоевский своему близкому другу Аполлону Николаевичу Майкову. 4 июня (нового стиля) выдающемуся русскому поэту исполнилось 200 лет.

Известность Майкова среди современных читателей значительно ниже масштабов его дарования. Причин тому несколько. Во-первых, отдав в молодости дань либеральным идеям, он в 1850-е годы становится монархистом и консерватором, славянофилом и почвенником. Во-вторых, в плане эстетики он был сторонником «чистого искусства». (Адепты «чистого искусства» не интересовались общественно-политической жизнью, чуждались либеральных и тем паче революционных настроений). Все эти качества в советское время не приветствовались, и подобных авторов не спешили включать в школьную программу. (Мог ли попасть туда автор, которого монархический орган печати «Гражданин» причислял к «реальной силе в противодействии революционному движению»!) А читатель, далекий от филологии, в основном знает ведь тех, кого проходят в школе. Впрочем, многие, вероятно, помнят его балладу «Емшан», сюжет которой Майков взял из Волынской летописи. В балладе повествуется о двух половецких ханах-братьях, Отроке и Сырчане. Волею судеб они оказываются разлучены, и единственное, что смогло побудить Отрока вернуться к брату, — это пучок степной травы емшан, запах которой напомнил хану о родине. Хрестоматийными стали «Колыбельная» («Спи, дитя мое, усни…»), стихи о природе, такие как «Весна! Выставляется первая рама…», «Под дождем», «Ласточки», «Сенокос», «Летний дождь». На стихи Майкова писали романсы Римский-Корсаков и Чайковский. Его перу принадлежит один из лучших стихотворных переводов «Слова о полку Игореве».

Жизнь А. Н. Майкова небогата внешними событиями. Сам он говорил о себе: «Вся моя биография — не во внешних фактах, а в ходе и развитии внутренней жизни». Родился он в Москве в знатной дворянской семье, из которой происходил преподобный Нил Сорский — подвижник XV века, церковный писатель, основатель скитской монашеской жизни на Руси. Отец Майкова был академиком живописи, мать — писательницей, поэтессой, переводчицей. «Дом Майковых кипел жизнью, людьми, приносившими сюда неистощимое содержание из сферы мысли, науки, искусств», — вспоминал писатель И. А. Гончаров, дававший в семье уроки русской словесности. Будущий поэт прекрасно рисовал и первоначально собирался посвятить себя живописи, но этому помешала прогрессирующая близорукость.

В 1837–1841 годах Майков учился на юридическом факультете Петербургского университета. В дальнейшем он служил помощником библиотекаря в Румянцевском музее, а затем до конца своих дней — в цензурном ведомстве. Печататься Майков начал в конце 1830-х годов; в 1842‑м вышел его первый сборник стихов. Сборник удостоился похвал критиков, в частности, Белинского. Восхищаясь произведением Майкова «Сон», критик писал: «У самого Пушкина это стихотворение было бы из лучших его антологических пьес». Стихи Майкова очень понравились императору Николаю I, который выдал молодому поэту пособие, позволившее ему путешествовать почти два года: он побывал в Италии, Австрии, Саксонии и в других странах (у самого Майкова денег на такое путешествие не было, оно смогло осуществиться лишь благодаря щедрости царя).

Вернувшись в Петербург, Майков активно участвует в литературной жизни столицы. Брат Валериан, талантливый и рано умерший литературный критик, знакомит его с участниками революционного кружка М. В. Петрашевского. По счастью для себя, Майков не слишком глубоко погрузился в политику: во всяком случае, когда последовал арест петрашевцев, он репрессиям не подвергался. Годы спустя Майков вспоминал это время так: «Много вздору, много эгоизма и мало любви». Зато среди петрашевцев он познакомился с Достоевским; дружба с ним продолжалась до самой смерти Федора Михайловича. Майков был крестным отцом детей Достоевского. Достоевский высоко ценил поэзию своего друга и говорил о нем: «Читайте Майкова, глубже вчитывайтесь в него… Это истинный поэт, и каждое его слово дорого». Майков, в свою очередь, очень любил Достоевского и ценил его творчество. В печати «левый лагерь» травил их примерно одинаково. Аполлон Николаевич недоумевал от человеческой непорядочности: «…вас поджидает Федор Михайлович Достоевский, на которого теперь залаяла вся свора прогресса. Господи, как ругаются! Но ругательства бы еще ничего: как клевещут! Этого я не понимаю. А полемике публика верит».

Рубежом, который отделил патриота Майкова от либералов, стала Крымская война. На ее завершение уже после смерти императора Николая I (которому он посвятил стихотворение «Коляска», что вызвало ярость в либеральном стане) Майков откликнулся такими строками: «Окончена война. Подписан подлый мир./Отцы отечества! устраивайте пир,/Бокалы с торжеством высоко поднимайте!/И лживый манифест с потоком слез читайте!/Чего еще вам ждать — написано красно!/Не в первый раз бумажным крючкотворством/Пришлося вам прикрыть отечества пятно,/Подьячие в звездах, с умом и сердцем черствым». Либеральному лагерю Майков посвятил эпиграмму, не утратившую актуальности и в наши дни: «Вы “свобода” нам кричите,/Я одной себе ищу —/Думать так, как я хочу,/А не так, как вы хотите!». Верность своим идеалам он хранил свято: «Мы выросли в суровой школе,/В преданьях рыцарских веков,/И зрели разумом и волей/Среди лишений и трудов./Поэт той школы и закала,/Во всеоружии всегда,/В сей век Астарты и Ваала/Порой смешон, быть может… Да!/Его коня равняют с клячей,/И с Дон-Кихотом самого, —/Но он в святой своей задаче/Уж не уступит ничего!/И пусть для всех погаснет небо,/И в тьме приволье все найдут,/И ради похоти и хлеба/На всё святое посягнут, —/Один он — с поднятым забралом —/На площади — пред всей толпой —/Швырнет Астартам и Ваалам/Перчатку с вызовом на бой».

Важная часть творческого наследия поэта — произведения христианской тематики. В драматических поэмах «Три смерти», «Смерть Люция», в трагедии «Два мира» поэт изображает первые века христианства, столкновение мира языческого и последователей Христа. Любовь поэта к античной истории и литературе дала, как ни странно, повод говорить, будто в его стихах ощутимо непреодоленное язычество. Это утверждал Д. Мережковский и подхватили некоторые другие. Вывод более чем странный. Произведения Майкова свидетельствуют об ином, и сам он о себе говорил, что он христианин. В стихотворении «Из Аполлодора Гностика» поэт прямо свидетельствует о своей вере: «Не говори, что нет спасенья,/Что ты в печалях изнемог:/Чем ночь черней, тем ярче звезды,/Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…». (Аполлодор Гностик — вымышленная фигура, обычный в литературе XIX века прием). Сходные мотивы звучат во многих стихотворениях Майкова: «Смотри, смотри на небеса,/Какая тайна в них святая/Проходит молча и сияя/И лишь настолько раскрывая/Свои ночные чудеса,/Чтобы наш дух рвался из плена,/Чтоб в сердце врезывалось нам,/Что здесь лишь зло, обман, измена,/Добыча смерти, праха, тлена,/Блаженство вечное лишь там».

Скончался поэт от воспаления легких 8 (20) марта 1897 года в возрасте 75 лет. Похоронен в Петербурге на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря.

Газета «Православная вера», № 11 (679), июнь 2021 г.