13 августа 2019 года скончался один из старейших преподавателей Московской духовной академии и семинарии, выдающийся философ Николай Константинович Гаврюшин.
Николай Константинович являлся профессором Московской духовной академии, на протяжении многих лет преподавал философские дисциплины. Он неоднократно посещал Саратов, выступал с лекциями в Саратовской православной духовной семинарии и на философском факультете СГУ имени Н.Г. Чернышевского, был гостем Пименовских чтений и Дней славянской письменности и культуры в Саратовской области.
В память об этом замечательном человеке предлагаем вашему вниманию его доклад, представленный в 2012 году на пленарном заседании X Межрегиональных Пименовских чтений.

На сегодняшнем заседании Пименовских чтений я более двух часов слушал разные доклады, и у меня сложилось такое впечатление, что диалог нам совсем не нужен. Присутствующие в зале одинаково живо реагировали на высказываемые точки зрения, порой совершенно диаметрально противоположные, одинаково смеялись или аплодировали. Например, Преосвященный Владыка Пахомий (Брусков) сказал, что в эпоху советского безбожия традиция прервалась. Архимандрит Тихон (Шевкунов) напротив достаточно убедительно утверждал, что все-таки не прервалась. Так прервалась или не прервалась?

Я все-таки думаю, что Владыка Покровский Пахомий сформулировал слишком резко свою позицию и я, скорее, соглашусь с отцом Тихоном, что духовная традиция, конечно, не прервалась. Вот мне вспоминается замечательный эпизод из моей жизни, произошедший в институте истории, естествознания и техники. Были у меня там два коллеги — участники войны, ветераны, причем самого разного культурно-социального происхождения. Один — столбовой дворянин, Юрий Борисович Татаринов, а другой Ариеэль Моисеевич Цукерман, не дворянин. Оба учились в одной школе и оба, вы знаете, с восторгом мне рассказывали о своем учителе литературы, который был бывшим семинаристом. Да, семинарий не было, была школа, в школу пришел выпускник одной из наших духовных семинарий. И он говорил языком, каким можно было говорить в 1930-е годы. Но они его помнят, как, если хотите, и учителя нравственности, и наставника в понимании диалектики русской культуры и русской литературы. Так что вопрос о преемственности, на мой взгляд, очевиден. Преемственность была, если бы не было этой преемственности, нас бы с вами в этом зале не было.

Надо только сказать, что мы не всегда отдаем должное людям, подвижникам, тем несвятым святым, которые в тягчайшее время сохраняли традиции русской культуры в советском союзе. У меня дома две полочки в моей библиотеке занимают издания «Академии» — было такое очень культурное издательство в 1930-е годы. Многих его авторов, редакторов, в конечном счете посадили. Это издание хранило лучшие традиции не только русской, но и мировой культуры. Оно осуществляло, создавало пространство диалога. Я стал собирать эту библиотеку, именно этого издательства «Академия» по одной простой причине: у отца до революции было почти полное собрание изданий. Я решил, что надо хоть как-то это сохранить и сохранить память о том тернистом пути, который прошла русская культура, русская духовная культура в 20–30-е годы, прежде всего, но и в последующее время тоже.

И, конечно, мы сегодня можем сказать «спасибо» и Максиму Горькому за то, что он создал в свое время серию «Жизнь замечательных людей». Не все ее герои для нас равноприемлемы и равноочевидны, но эта попытка создать вот такой идеал для подражания безусловно, ценна. И, слава Богу, что это государственно поддерживалось. Такой же идеал для подражания еще в средние века создавали «Жизнеописания» Плутарха. Вы знаете, они пользовались не меньшим влиянием, чем «Жития святых» потому что примеры для подражания в этих книгах были совершенно удивительны.

Но вот теперь несколько о грустном. У нас издаются «Жития святых». А мы их читаем для того, чтобы уподобиться? Или мы все время повторяем: «Нет, мы-то не святые, а вот они святые, а мы у них только просить можем». Лет пять назад я зашел в обычный светский книжный магазин, что в подвальчике напротив Троице-Сергиевой Лавры, а там на самом видном месте — жизнеописание блаженной Матроны Московской и сверху вложена бумажечка: «Блаженная Матрона вам поможет, просите прямо сейчас». Вам это ничего не напоминает? Получается, нас благочестиво вводят в это общество потребления: принеси и получишь соответственно тому, что принес. Речь совсем не идет о том, чтобы подражать. «Вы не святые, вы не подражайте, вы приносите, ставьте свечку и там, «на экзамене», будет пятерка». И это, простите, тоже некоторым образом укоренившаяся традиция. Поэтому оказывается, светские жития, будь то Плутарховы или из серии «Жизнь замечательных людей» — безопаснее. Ни у Ромула, ни у Муция Сцеволы, ни у Александра Матросова просить ничего нельзя, а вот подражать можно.

Архимандрит Тихон меня сейчас заставил вспомнить совсем недавние события. Дважды на протяжении полугода наши военные бросались на гранаты, чтобы спасти ближних — это подвиг. Но мы сейчас вспомним этих людей? Где-то промелькнула краткая информация, и все. Человек жертвует жизнью «за други своя», а в ответ — какой там памятник, — даже имя его скоро забудется. Радует то, что такие люди вообще есть. Жив Господь и Он жив в таких людях, в таких несвятых святых. Это тоже к вопросу о преемственности традиции, который, как мы видим, нельзя решать однозначно.

Безусловно, традицию старались разрушить, и для этого делали все возможное. Продолжается это и сейчас. Мы можем пребывать в таком благодушном настроении, думая, что раз разрешают и даже поощряют открытие храмов, то все хорошо, все замечательно. Нет, не хорошо и не замечательно. Буквально перед поездкой сюда я прочитал на портале, кажется, «Православие и мир», заявление Ученого совета филологического факультета МГУ, подписанное видными учеными, заведующими кафедрами. В нем говорится о том, что политика нынешнего министра образования направлена на уничтожение гуманитарного образования в нашей стране. Я хочу обратить ваше внимание, говорят об этом не те, кто с белыми ленточками «фрондируют» по каждому возможному поводу с властью. Это люди, которые совершенно не расположены к какому-либо политическому интриганству. Это ученые, которые сознают, какую колоссальную опасность для всей нашей культуры и, в конечном счете, для государства представляет политика уничтожения гуманитарного образования. Черным по белому наши ученые пишут о том, что заказчикам такой программы не нужны люди образованные, люди мыслящие — нужны предметы управления и больше ничего. Потому что с человеком, самостоятельно думающим, все-таки сложнее.

Меня несколько озадачило и то, как воспринимается это обращение. Во-первых, у, так называемых, блоггеров можно встретить высказывания: «А почему это они на православном сайте выступили?». А что же в этом такого? И почему не могут профессора Московского университета иметь некую симпатию все-таки к православию? Это вменяется в вину. Вменяется в вину и защита хороших традиций советского образования, против которых также направлена эта система разрушения. «А какие там, в советском образовании, хорошие традиции? — недоумевают блоггеры. — Хорошие традиции везде ссылаться на Маркса-Энгельса и на борьбу классов?». Они делают вид, что не понимают: советское образование — это не только ссылки на Маркса-Энгельса, это сохранение во многом прекрасных традиций еще русского дореволюционного образования. Потому что старые учебники, в частности и по математике, и по физике, как известно, доказали свою действенность, тогда как новые эксперименты, начиная с Колмогоровских, своей действенности не доказали. А про критический отбор литературных источников для предмета «Русская литература» я уже и не говорю. Пусть были определенные купюры в советской системе образования, но очень многое все-таки было отобрано абсолютно по той же схеме, по которой отбиралось на рубеже XIX–XX веков. А вот сейчас, сейчас идет полоса действительно шельмования всех наших героев, всех наших культурных ориентиров.

Сейчас, конечно, очень сложная политическая ситуация, что отражается и на реформах в образовании, как высшем, так и школьном. И эти страшные эксперименты, конечно, нуждаются в нашем осмыслении и, может быть, в какой-то реакции, ибо дети, которые не получат настоящего образования среднего, не смогут стать образованными людьми, придя в вуз.

Сегодня что нам предлагается? Единый государственный экзамен. Он что, на самом деле свидетельствует об образовании? Ведь обучение и образование — это разные вещи. Они синонимичны, они в некотором роде, похожи, но это далеко не одно и то же. Можно обучить собаку прыгать через стенку, приносить палку. Можно обучить человека вязать на спицах. Мы употребляем в данном случает слово «обучить». Но мы же не скажем, что человек, умеющий вязать на спицах — человек образованный. Значит, есть какие-то смыслы, связанные с понятием «образование», которые выводят его из плоскости технической обучаемости. Это несколько иное пространство. И это действительно, я хочу подчеркнуть, пространство диалога — прежде всего, внутреннего диалога, который должен начаться в каждом образованном человеке. Для того, чтобы был диалог, должны быть и разные точки зрения, надо уметь их каким-то образом сопоставлять. Позвольте напомнить слова известного русского философа князя Сергея Николаевича Трубецкого. Он сказал в своей статье о природе человеческого сознания: «Я внутри себя держу собор со всеми». То есть это внутренний диалог, который является высшей формой постижения другого и в некотором смысле постижения самого себя в другом. Да, князь Трубецкой на самом деле вот этим своим высказыванием задал высокую планку понимания того, что такое образование. Не редкость, когда даже в высшем учебном заведении в аудитории не происходит диалога преподавателя и студентов. Преподаватель предлагает усвоить то, что он сказал, и воспроизвести. Но это не образование, это не обучение. Вы знаете, как нечасто встречаются преподаватели, которые готовы вести диалог со студентами? Я это очень хорошо знаю от своих студентов по Московским духовным школам, да и не только.

Поэтому нам надо осознать различие между обучением и образованием и понять, что без образования, никогда не будет настоящей духовной традиции. А диалог традиций внутри каждого из нас — это, прежде всего, диалог с истинными носителями традиций. Традиция сама по себе безлична, с ней нельзя вести диалог. А вот лицо, несущее традицию,— это действительно участник диалога. Только всякий ли, внешне, так сказать, поставленный носитель действительно является носителем традиции? Понимаете, можно ряженого вывести и сказать: «Вот носитель такой-то традиции». Но об этом ряженом Господь нас предупреждает в Евангелии, говоря о волках, которые облачаются в овечьи шкуры.

Николай Константинович Гаврюшин — историк религиозно-философской и научной мысли. Родился в семье киносценариста Константина Лаврентьевича Гаврюшина.
В 1970 окончил филологический факультет МГУ. С 1971 года работал в Институте истории естествознания и техники. В 1973 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата философских наук «Художественное творчество и развитие науки (становление идеи освоения космоса)». Руководил Проблемной группой по изучению памятников науки и техники. Член оргкомитета Чтений К.Э. Циолковского (1975–80). В 1977/78 и 1978/79 годах читал курсы эстетики и истории эстетических учений на дневном и вечернем отделениях исторического факультета МГУ. С 1980 года сотрудничал с Издательским отделом Московского Патриархата.

С 1987 года — преподаватель философии МДАИС, с 1997 — доцент, с 2002 — профессор. Преподавал также в Минской Духовной Академии. В 1997–2000 годах — главный редактор «Богословского вестника», издаваемого МДА. Редактор серии  «Сокровищница русской религиозно-философской мысли». Автор более ста печатных работ по истории науки и философии. Основные работы посвящены истории космологических идей и истории русского космизма, религиозной антропологии и эстетике, истории логики на Руси в XI–XVIII вв. Выявил и изучил более 150 рукописей «Диалектики» XI–XVII веков, ввел в научный оборот антропологический трактат XVII века. В 1985 году опубликовал доказательства подлинности Щукинской рукописи «Слова о полку Игореве».